Глаза смыкаются, веки свинцовые. Я и минутки не спала последние несколько дней, оттого голова невыносимо тяжелая и налитая. Какая там прода и творчество, если не знаешь, чем накормить детей здесь и сейчас и где найти силы, чтобы встать с кровати?
Юля снова смеется на очередную шутку врача, но тут же откашливается с хрипом, а мужчина терпеливо выжидает и, вытянув пипетку из баночки с красной жидкостью, медленно капает в пустую колбу в руках дочки.
– Считай.
– Лас, два, тли-и-и, – считает она, – четыле. Четыле надо? – и с надеждой заглядывает в лицо врача.
– Да. И этой четыре, – он показывает на другую баночку – прозрачную. – Смотри внимательно… Считай.
Дочь настолько увлекается игрой, что забывает о болезни, выпрямляется на постели, выползает из-под одеяла, сверкая зеленой фланелевой пижамкой и розовыми пяточками, улыбается задорно и искренне. И я вместе с ней. От этих милых моментов по всему телу разливается такое забытое чувство покоя и радости, что на глаза наворачиваются слезы.
– Хватит, – кивает дочь, – узе четыле.
– Точно? – серьезно спрашивает мужчина.
– Да-да. О! – малышка поднимает колбочку повыше, а врач перехватывает ее ручку и, страхуя, помогает размешать жидкости. – Как кла-асиво-о-о… – протягивает Юля.
– Настоящее золото, правда? – и лукавое подмигивание заставляет малышку заливисто рассмеяться. – А теперь попросим маму сохранить наш эликсир, – мужчина ловко уводит у дочери колбочку с жидкостью и передает ее мне. Пальцы от неожиданного прикосновения к его горячей коже пронзает необъяснимым чувственным электричеством. – Не уроните, пожалуйста, – говорит шепотом, приблизившись на жутко опасное расстояние. Такое, что я слышу на языке вкус его аромата, а в синих глазах легко пересчитываю пятнышки и рассматриваю свое испуганное отражение. – А Юла откроет ротик широко-широко, – тут же отстраняется врач и уверенными движениями помогает дочке запрокинуть голову. – Окей. Чуть шире, отлично. Скажи «а».
– А-а-а.
Малышка не успевает закашляться. Мужчина осторожно берет мазок и плавно окунает палочку в желтую жидкость в колбе, что я сжимаю вспотевшими пальцами и боюсь уронить.
– Да ты просто умница, Юла. Вся в маму, – мужчина лукаво смотрит мне в глаза, очаровывая, завлекая в сеть синевы.
– Мы с ней оцень похозы, – смелеет дочь. Ей очевидно трудно даются слова, и от усталости малышка все-таки падает на подушку, но в родных глазах все еще пляшут счастливые огоньки. Моя Юляшка смотрит на врача, будто ищет в нем что-то необыкновенное, будто он – настоящий волшебник. – А Миса в папу пошел…