- Мы сейчас отсюда уедем и больше ни-ни до завтра, - пообещал ему
дядя Коля. – А, Митрич?
- Нельзя.
- Да почему же?!
- Потому.
- Давно ли таким правильным стал, а? – зло произнёс один из
охотников и чуть ли не сорвался голосом на псих. – Три года назад
пил со всеми да ещё стрелял потом по пустым бутылкам, а сейчас про
протокол и изъятие говоришь?
- Мало ли что раньше было. Двадцать лет назад у нас и президент пил
везде и со всеми.
- Митрич, давай отойдём, поговорим, - предложил ему дядя
Коля.
Тот хмыкнул, покачал головой, но дал себя увлечь на десяток метров
в сторону, где несколько минут оба о чём-то поговорили вполголоса.
Вернулись по отдельности – дядька к нам подошёл, охотовед вернулся
к «уазику» и там замер, посматривая на нас.
- Ну что? – на моего родича уставились несколько пар глаз.
- Ничего хорошего, но в целом договорился, что протоколов будет
два. Остальных отпустит.
- А…
- Не «а», - перебил возмутившегося дядя Коля. – Так всех загребёт,
и будем мы год куковать без билетов и оружия. А так он пообещал
вернуть через три месяца, к зимнему сезону.
- И кто пойдёт подписывать? - мрачно спросил один из
охотников.
- Жребий бросим. Спичка длинная – спичка короткая, - сказал дядька.
– Самое честное будет.
- Я без жребия одам ружьё, - внезапно для всех сообщил я. – Что-то
надоело мне ходить и мокнуть, зверя с птицей толком нет. За это
один рюкзак мой, свой с мясом забираю с собой. Так подойдёт?
В моём «сидоре» было больше двадцати пяти килограмм мяса, к тому же
почти чистого, срезанного с костей. У дяди Коли лежало мясо с
большим количеством костей.
- Да забирай, - тут же обрадовалось общество. – Хоть два!
- Мне одного хватит, - махнул я рукой на такую щедрость.
Вторым стал Алексей Пылаев, тот самый истеричный невысокий мужичок,
который с матом раскрутил свою эмэровскую пятизарядку, чтобы
запихнуть в чехол и потом ожесточённо черкал в протоколе, бубня под
нос про сволочные законы и тех, кто двулично за ними следит.
После него подошла очередь и мне ставить автографы.
- Здесь… здесь… здесь и здесь, - Хворостинский указывал пальцем,
где нужно было расписаться. – И не обижайся, время сейчас такое
пошло, законы пишут всякие и много. И так пошёл навстречу, не стал
всех наказывать. Через три месяца подходи ко мне и вместе сходим в
отдел, чтобы забрать ружьё.