- Хорошо, вот сидим мы с тобой в уютном бункере с облицовкой
крутостей, вентиляцией и перископом в Нормандии. И знаем, что в
общем-то, на Востоке жопа, а тут плоскостопые с гастритными в
дивизиях боевых инвалидов за место насмерть бьются. И оружия
трофейного у нас очень много, потому можно открыть музей
антиквариата и выставку памяти Великой Войны.
Авиация витает в небесах и не здесь, кригс Марина уехала искать
счастье и спасать Рейх в другом месте. И тут с моря прет армада.
Глаз не хватает все это сразу увидеть! Даже без бинокля смотреть
неприятно, а в бинокль - и совсем гадостное зрелище. Потому что там
реально до черта всего и не только эсминцы и катера, хотя нам и
эсминца за глаза. Оно еще при этом немного стреляет, а сверху
кидают всякую дрянь с самолетов. Не наших, конечно. Вот все это
дерьмо вылезает кучами и толпами на берег и с него вываливаются
какие-то выродки, причем зачем-то с оружием, и начинается немного
война. Причем ублюдков как-то очень уж до хрена, и даже
прибившемуся к нам в окоп дефективному умом плоскостопому,
становится ясно, что это ни фига не рейд коммандос, не разводка
боем и даже не имитация брачных игр канадских танков на галечном
пляже.
Это всерьез и надолго.
И что, мы с тобой отстреляем по этим обосранным микки-маусам
больше, чем требуется, чтобы перегреть ствол любимого МГ-42? А это
если сразу - то 200 патронов.
Ну если не сразу и потом еще пусть плюется - то 500... Хотя как не
сразу, если их прется толпа и, если не стрелять - они зачем-то
ползут все ближе, хотя мы не знакомы и не давали повода на такое
амикошонство? Придется ведь стрелять, много и часто, ну не нравится
нам эта публика.
Кто знает, какие у них намеренья... Поди пойми, что у этих дураков
на уме. Зачем-то ведь они приплыли?
Старшина, широко ухмыльнулся и поощренный вниманием аудитории
Поппендик продолжил вдохновенно:
- Нет, ладно. Мы с тобой герои, чего там скрывать. Даже
плоскостопый третий номер, обосравшись, подает ленту так, что
пулемет строчит не уставая! И у нас очко стальное, мы достали из
пенала запасной ствол, вытряхнули на ногу дурню раскаленную
железяку и поставили новый баррель! И отстреляли еще пятьсот пуль,
чтоб каждая в цель, как это принято у нас, образцовых воинов
Рейха.
Беда в том, что раскаленный ствол стынет летом часа два с
половиной. Но находчивый гастритник сбегал на соседнюю площадку,
где зачем-то смололо в фарш снарядом с эсминца таких же как мы,
только не героев, а просто. И он оттуда притащил нам еще один
ствол! Ты, конечно, посмотрел сурово, но пока ничего не стал
говорить. Мы же, как-никак, несгибаемые немцы - у нас орднунг. И мы
отстреляли еще полтыщи патронов... но первый ствол все одно хрен
успеет остыть.