Но все двенадцать лет, которые прошли
с последней нашей войны с плотоядными горными тварями, боевые маги
занимались только одним — они уничтожали слетевших с катушек
стихийных магов. Тех, которые не справлялись с собственной
бесконтрольной силой. Тех, которые истребляли вокруг себя всё
живое. Тех, из-за кого не перекрывался вечный недобор в рядах
императорских боевиков.
Тех, одной из которых скоро могу
стать я.
Почувствовав чей-то настойчивый
взгляд, я повернула голову — две третьекурсницы, встретившись со
мной глазами, демонстративно задрали носы и скрылись в комнате.
Надо впечатлиться? Если они узнали про столовую и так выражают своё
недовольство вместо любимого Шалинбер, то шаргха им в…
— Грасс. — Перебила мысль куратор,
как всегда в отношении меня обойдясь без вежливого «лиерра». — Вот
что тебе стоило меня порадовать?
Она вышла из дверей комнаты, одним
выражением лица показывая насколько разочарована.
— Третьим выговором? — Я легко
спрыгнула с подоконника. — При всём уважении, куратор Гронберг, но
ни одна вещь из списка запрещённых меня не интересует.
А если бы интересовала, она бы в
жизни её не нашла.
— И справочник приворотных не нужен?
— подозрительно прищурилась куратор.
— Только если некоторым он привернёт
ума побольше. — Я бы такой подарила как минимум двоим особо
одарённым.
Хмыкнув, я скрылась у себя, но стоило
устроиться за столом, как дверь без стука распахнулась на всю
ширину, с силой ударившись ручкой о стену. Это что за самоубийца,
решивший покончить с жизнью таким оригинальным способом?
Но нет, лица всё те же, и Корса
Вамбург, сделав несколько шагов, обрушилась на край жалобно
скрипнувшей кровати, тупо уставившись в стену. И по-честному её
спасло только то, что такой наглости мне видеть ещё не приходилось.
Соседки по общежитию и однокурсницы стучали, преподаватели
отправляли вестников, а клиенты ловили меня в перерывах. Но
это...
— Я пропала! — И я бы спросила,
почему именно в моей комнате, но Корса выглядела абсолютно
раздавленной. Настолько, что её несчастный взгляд вдруг пробудил во
мне что-то, сильно смахивающее на сочувствие. — Гронберг сделала
мне второй выговор.
Да она издевается! Какого шаргха я
тогда так подставилась ночью?!
— Я же вернула твой справочник!
Раздражение потонуло в жалком виде
сокурсницы, и, не выдержав, я присела рядом с ней, хотя утешать не
умела никогда. Может, как раз потому, что меня никогда не утешали,
и сейчас я с трудом представляла, что именно надо делать.