– Меховая мочалка – проворчал парень и отправился к себе.
На следующий день Кристоф проснулся поздно. Он долго ворочался
ночью в постели, думая о девушке и к тому же у него разболелась
рана на ноге. Уснул он, когда окна уже стали серыми, постепенно
избавляясь от ночной черноты.
Утром, едва открыв глаза и увидев солнечный свет, принц услышал
лязг оружия, который доносился со двора. Кто-то сражался на мечах.
Кристоф кубарем скатился с кровати, охнув от резкой боли в груди и
ноге. Накинув уже привычный ему бархатный халат, он поискал глазами
свой меч или кинжал и, не найдя ни того, ни другого, схватил
кочергу и выбежал на крыльцо. Видимо, передвигаться в этом доме на
босу ногу входило у него в привычку. Взглянув в сторону небольшого
кусочка земли, что оттаял от снега, принц застыл. Огромный могучий
воин, в котором Кристоф узнал вчерашнего Грейсли, нападал на
хрупкую защищающуюся Денизу. Удары, следуя один за другим, не
давали девушке передохнуть. Держа в одной руке меч, в другой
кинжал, слегка отступая, Дениза храбро отбивала удары. Кристоф
нахмурился – бой не выглядел тренировочным. Крепко сжав в руке
кочергу и собрав все силы, Кристоф закричал:
– Эй ты, брось меч! – как ему показалось грозно, но голос
предательски дрогнул, наполненный утренней хриплостью, и получилось
не очень впечатляюще.
Грейсли остановился, и Дениза тоже, вопросительными взглядами
шести пар глаз они уставились на принца. Шести, потому что из-за
угла конюшни выглянул и Мастис. Хотя нет, восьми. Леди, стоявшая
рядом с другой, черной, как зола, лошадью, тоже перестала жевать и
смотрела на хозяина. Черная лошадь даже не подняла морду от
кормушки с сеном. Минуту длилось молчание, затем Дениза начала
хохотать, прижав руку с мечом к животу и запрокинув голову. Грейсли
стоял, ухмыляясь во весь рот, убирая меч в ножны, висевшие на
кожаном поясе.
Только сейчас Кристоф оценил свой внешний вид. Он стоял на
ледяных досках крыльца в бархатном халате с выглядывающим из-под
подола и у ворота белым кружевом сорочки, с босыми ногами и с
кочергой в руке. Дениза продолжала хохотать, согнувшись в колене и
отбросив меч. Мастис испарился, Леди отмерла и продолжила жевать
свой пучок сена. Кристоф, рассердившись на кочергу, отбросил ее в
сторону, чертыхнулся и ушёл в дом. До самой комнаты его преследовал
хохот Денизы.