– Ага. Понял, – сказал Изюмка, однако не побежал, а пошел медленно, на ходу размахивая руками и что-то шепча себе под нос.
В рабочей комнате козлятника худенькая Наташа в потертых закатанных джинсах поила чаем толстую Валентину с верблюжатника. Валентина говорила густым басом и шумно дула на чай, поднимая к ушам могучие плечи.
– А это если с какой стороны глянуть, – рассудительно гудела Валентина, следя глазами за Наташей, которая совершенно не могла усидеть на одном месте и постоянно вскакивала и перебегала со стула на кушетку, с кушетки на табуретку у титана, а с табуретки обратно на стул. – Если у тебя в голове просветление имеется, то тебе, может быть, самый след в учебу вдариться. А вот у меня, к примеру, в башке одни сумерки сплошные. И мысли всякие совсем о другом. И к чему мне, к примеру, учеба эта? А с другой стороны глянуть, ты – совсем другое дело…
Наташа слушала Валентину, улыбалась большим лягушачьим ртом, и то хватала со стола кружку с темным, уже остывшим чаем, то снова отодвигала ее от себя. Потом выхватила из пластмассовой вазочки сухарь и начала быстро-быстро грызть его большими белыми зубами.
– Наташка! А это хто такой? – прервав себя на полуслове, вдруг спросила Валентина, вытянув пухлый, сужающийся к концу палец.
Наташа глянула на дверь и заметила Изюмку, почти бесшумно возникшего на пороге. Широко заулыбалась, сморщила узкий, срезанный косой челкой лобик и догадалась:
Это, наверное, Изюмка. Серый говорил: мальчика в сене нашел. Зовут Изюмкой. Все ждал его. Это ты?
– Я, – кивнул Изюмка. – А ты – Наташа?
– Да, – почему-то обрадовалась Наташа. – А откуда ты меня знаешь?
– Дядя Серый сказал, – объяснил Изюмка.
– Вот Серый опять же, – снова заговорила Валентина. – Очень даже положительный мужик. Не злой. Работящий.
Ну да! – засмеялась Наташа. – Он же запойный. И старый уже.
– Чего это старый? – обиделась за Серого Валентина. – В самых годах еще…
– Уж не виды ли ты на него имеешь, Валентина? – усмехнулась Наташа, перепрыгивая на застеленную выцветшим пледом кушетку.
– Не, хиловат больно, – с сожалением вздохнула Валентина. – Насупротив меня другая комплекция требуется. Повредить могу. Это я так говорю – с хвилософской точки зрения…
– Ну, если с хвилософской… – засмеялась Наташа и вернулась к столу. – А ты, Изюмка, чего пришел-то?