Когда мне было двенадцать, пятнадцать, семнадцать, я совсем не так представляла свои двадцать лет. Не думала, что буду мчаться на скоростном поезде из Парижа, возвращаясь домой из поездки с человеком, который даже не может назвать меня своей девушкой.
Бен дрых как младенец. Такой доверчивый, беззащитный. Взъерошенные светлые волосы и ровные белые зубы. Он не пошевелится, пока мы не подъедем к вокзалу Ватерлоо; потом встрепенется, потянется, вытащит рюкзак с верхней полки, и мы отправимся в Саутгемптон. Там Бен исчезнет с горизонта на несколько дней, а потом пришлет сообщение, какую-нибудь глупость о прошедших выходных – песня Нины Симон в том баре, Венера Милосская или яблоки. Да, ему точно запомнятся такие мелочи: про то, что яблоком, брошенным с Эйфелевой башни, можно запросто убить прохожего.
Но ответа он не получит.
– Нам надо держаться вместе, – как-то заявил Бен, раскрасневшись от испуга, после того как я на него накричала. – Да и вообще, – добавил он с прежней самоуверенностью, – ты не можешь бросить меня, ведь мы даже не встречаемся!
После той перепалки мы долго не виделись: несколько месяцев вместо пары недель. Но потом встретились снова, и я позволила этому случиться. Знаете, как бывает: конец праздника, оркестр играет последнюю песню, или ты стоишь рядом с кем-то в студенческом клубе, или во время вечеринки вы остались вдвоем на кухне – между нами царит какая-то мрачная неизбежность. Такой уж я родилась: бросаюсь в омут, даже если внутренний голос кричит (внутренний голос умеет кричать?) «не смей!». Влезаю в долги. Говорю домовладельцу, что он сволочь. Напиваюсь до беспамятства во время рождественской гулянки на кафедре антропологии – еще на первом курсе. С одной стороны, я рада, что почти не помню тот вечер. С другой… мне обязательно нужно вспомнить. В голове мелькают отдельные вспышки. Канапе с анчоусами. Болтовня об археологической находке в Индонезии, которую почему-то окрестили «хоббитом». Холодное вино («Не совсем отвратительно», – заявил профессор Кук; отметил, что сам он предпочитает красное, и долго разглагольствовал о разных видах вина и сортах винограда, хотя я в этом ничего не понимала). Потом табличка на стене, и я пытаюсь прочитать надпись, но буквы плывут и слипаются. Смех, голос Старого Крекера: «Кажется, вам пора домой, юная леди».