Надо все-таки ехать в больницу…
Наверное, все мои возможности аккумулируются от
выброса адреналина, но я вспоминаю, как управлять железным зверем. Он ревет на
поворотах, скрипят шины, я выворачиваю руль и радуюсь тому, что за несколько
дней наизусть выучила дорогу до коттеджного поселка.
Спасибо Степке Соловьеву за то, что обучил меня
вождению. Он с первого курса влюблен в меня и занимался этим сугубо из личного
интереса — чтоб зажать где-нибудь в уголке и случайно потрогать за коленку. Но,
в итоге, благодаря нему я смогла совершить невозможное. Доехать.
Мне везет, и шлагбаум на въезде в поселок
поднимается тотчас, стоит фарам моргнуть.
Я торможу прямо возле нашего забора, пропахав
газон и любовно взращённые садовником кусты гортензии. Авто замирает в
сантиметре от удара.
— Лежи тут! — приказываю Миронову.
— Далеко не уйду, — скептически отзывается тот и
улыбается белесыми губами.
А дальше всё происходит как зыбком тумане. Я
натыкаюсь на маму, что-то кричу ей, она зовет Дениса Владимировича. Тот бежит к
машине, осматривает Артема и осторожно вытаскивает его. Мама крестится и
плачет. Денис Владимирович подозрительно спокоен.
Меня накачивают успокоительными каплями и
оставляют с мамой наверху. Жду сирен скорой помощи и ярких мигалок, но
коттеджный поселок безмолвствует.
— Как они там? — спрашиваю, прислонившись к двери
ухом. — Почему не едет скорая?..
Миронов-старший попросту запер нас в спальне со
словами: «Меньше причитать будете».
— Судя по всему, скорая и не приедет, —
неожиданно без эмоций откликается мама. — Ты говоришь, подстрелили? Значит,
лучше обойтись без шумихи. Успокойся, Денис знает, что делать. Расскажешь, что
случилось? Где вы пересеклись?
Отрицательно мотаю головой.
— Позже…
Когда придумаю достойную историю.
Мама понимающе кивает и вопросов не задает.
— Надо бы тебе сдать на права, — добавляет она
меланхолично, рассматривая в окно следы от шин. — Техника, конечно, хромает,
хотя мне никогда не нравились те гортензии.
Я хихикаю, но смех это исключительно нервозный. В
итоге мы с мамой ложимся на кровать и, обнявшись, вспоминаем моё детство и то,
как спокойно было раньше. Ближе к рассвету меня накрывает рваная дрема, из
которой я вырываюсь на несколько минут и погружаюсь вновь, неспособная бороться
с усталостью.