- Может, переведете? – шепнула я призраку, отвернувшись в сторону.
- Не имею права, - развел руками тот. – Это не мои тайны. Если Венцеслав пожелает, он сам расскажет вам.
Ах, вот ты как! Ну, попробуй что-нибудь у меня потом попросить! А я ведь уверена, что призраку что-то от меня надо. Иначе зачем бы ему виться вокруг, источая любезности?
Глядя на вампиров, я вспомнила слова Вацлава и поняла, почему они могут нарушать закон о миграции. Живя в сотне метров под землей в своем обособленном от современной Праги мирке, в своем, словно остановившемся на отметке прошлых веков времени, они не рискуют выдать себя и вызвать подозрения у людей. Кто увидит их здесь? Во дворец постороннему не попасть. И даже если вампиру вздумается погулять в подземельях и он наткнется на диггера или бездомного, они примут его за галлюцинацию или призрак. Если вообще заметят в темноте. Я с трудом сдержала смешок, представив себе эту картину: заблудившийся бродяга вдруг встречает разодетых по моде прошлого века Франтишека или Адама. Разве возможно хоть на миг представить, что они реальны?
Тем временем Вацлав заканчил словесную пикировку с вампирами, и разговор продолжился уже по-английски.
- В самом деле, - светски заметил Адам, демонстрируя безупречное произношение, - весьма невежливо с нашей стороны говорить по-чешски в присутствии нашей иностранной гостьи. Я надеюсь, вы простите нам нашу бестактность, Жанна. Как земляки, встретившиеся после долгой разлуки, мы заговорили на родном языке и забыли о приличиях.
Я вежливо кивнула: мол, чего уж там, прощаю.
В зал вошли слуги и принялись с почтением расставлять на столе золоченые кувшины, наполнять их рубиново-красным содержимым высокие кубки. Вампиры в едином порыве приподняли кубки, не чокаясь, и одним залпом осушили их содержимое. Все, в том числе и Вацлав, уже поставили на стол пустые кубки, а я еще цедила мелкими глотками терпкий пьянящий напиток, стараясь не думать о его происхождении.
- Итак, что за дело привело вас в Прагу? – благодушно поинтересовался Адам.
И Вацлав изложил вампирам нашу просьбу посодействовать освобождению Фабиолы.
Адам нахмурился.
- Ее поймали с поличным? Это плохо. Слишком много свидетелей, и ее вина неоспорима.
Он обвел вопросительным взглядом своих товарищей.
- Что тут думать? – зазвучали голоса. – Дело безнадежное. Мы не сможем ее освободить. Всем память не сотрешь.