– Вика…
– Да тут она, через стеночку… можете перестукиваться, ежели азбуку Морзе знаете. Только вот, в отличие от тебя, перспектив у неё никаких…
– Знаю. Кардиопатия, декомпенсация.
Петрович внимательно посмотрел на меня:
– Знакомая?
– Да… давняя. Несостоявшаяся супруга, – добавил я в припадке откровенности.
Петрович присвистнул и широкой кормой уселся в ноги моей кровати. Прямо на Хруля… Я икнул.
Тыл Петровича прошёл сквозь полтергейста, не встретив препятствий, и опустился на постель, продавив её почти до пола, в результате чего моё многострадально тело немедленно подскочило вверх. Хруль совершенно невозмутимо обтёк Петровича, соскочил с кровати и вскарабкался на тумбочку:
– Не волнуйся, тебе вредно. Кроме тебя, меня никто не видит и не слышит.
– А я и не волнуюсь, – машинально ответил я и испуганно умолк.
Петрович удивлённо уставился на меня:
– Оно и правильно… пустяки, дело житейское. Ну, помер чуток, с кем не бывает! Ты, главное, мне скажи: какого… ты пальцы под электроды совал? Я ж тебя насовсем убить мог!
– Прости, Петрович, задумался… не среагировал вовремя. Старею, наверное.
– Да уж куда дальше-то, – хмыкнул коллега, – и так уж песок сыпется… каких-то поганеньких трёх киловольт не выдержал. Теряешь навык. Поучился бы, что ли у покойного грека. Сколько раз мы его током били? А ему хоть бы хны… до сегодняшнего утра.
Ещё одна плохая новость. Не многовато ли для одного дня?
– Антониди умер?
– Да, отмучился старик. В аккурат, с час назад. Перед тем, как уходить начал, всё просил тебя позвать… про жезл какой-то говорил. Тебе, дескать, его нужно найти. Это всё в ту же тему?
Я рассеянно кивнул. Петрович выудил из кармана неизменное яблоко и положил его сквозь притихшего Хруля на тумбочку. Я скосил глаза в ту сторону: яблоко оказалось где-то в области интимного места полтергейста… или у них нет интимных мест?
– Держи, Палыч, грызи витамины и поправляйся. Ты нам нужен. Живым и неподжаренным, желательно, – хохотнул Петрович и покинул палату.
Раздалось громкое чавканье. Хруль нагло объедал больного, с аппетитом поглощая дар Петровича. Ни стыда, ни совести у этих полтергейстов!
– Хруль, ты же здесь не для того, чтобы сообщить мне печальную весть о моём невозвращении в Улей? —включил я дедукцию.
Ушастик что-то промычал набитым ртом и судорожно сглотнул. Я терпеливо ждал.