Миновав кирпичную стенку, ограждающую автостоянку от контейнеров и бросая газету в мусорный ящик, Анатолий узрел возле собственного дома, который высился перед ним всего лишь в десятке метров, нечто режущее глаз. На тротуаре, загораживая проход к его подъезду, стояли в ряд три черных сверкающих автомобиля – БМВ класса «Люкс» и два огромных джипа.
Вообще-то автомобили, стоящие возле подъездов дома, конечно же были не редкостью в нынешние времена. Но таких дорогих и таком количестве Анатолий Манасюк возле своего подъезда раньше не видел – он прекрасно знал всю автотехнику своих соседей.
Странно… Он подошел поближе, и странности продолжились – дверцы автомобилей стали открываться, из недр машин стали вылезать люди, и Анатолий понял, что хорошо одетые, при галстуках и в официальных костюмах (и это не смотря на июньское пекло) холеные мужчины прибыли, что называется, именно «по его душу»…
Так и есть – когда Анатолий приблизился к ним, один из них спросил:
– Извините… Вы ведь Манасюк Анатолий Васильевич, не так ли?
– Предположим… – почему-то острожно протянул Анатолий. – А в чем дело-то?
– Мы из Москвы. Вообще-то дело к вам вот у этих господ – это адвокаты из Женевы. Ну, а мы сопровождаем их. Я – Михаил Вайнфельд, вот мое удостоверение.
Наверное, Анатолий был не просто поражен – у него, что называется, от изумления поползла вниз челюсть.
Впервые в жизни он держал в руке документ, из которого следовало, что предъявитель его – руководитель отдела стран Центральной Европы Министерства иностранных дел России.
Руководитель такого ранга Министерства иностранных дел? В Сибири, в глубинке, что называется, в такой периферии…
Было от чего удивляться…
Часть 1-я
Прикосновение к неведомому
Гил Бейтс, американский мультимиллиардер, рывком сел на постели. Лицо его было мокрым от пота, волосы всклочены, глаза – белые от страха.
Сон вновь отличался поразительной реальностью, был цветным и жутким, продирающим насквозь. Только что могущественнейший человек планеты опять, как и прошлую ночь, бежал по каким-то переулкам, мимо каких-то высоких стен, темных подворотен; а воздух был плотным и багровым, наполненным отвратительной вонью, а сзади, нарастая и нарастая, звучал жуткий рев чего-то, что вот-вот должно было догнать его и рвать, рвать, рвать на части… Кто, зачем и почему именно его, Бейтса, респектабельного шестидесятисемилетнего господина, должен был разорвать в куски, Гилмори не знал, и именно эта неизвестность пугала больше всего.