А между тем до меня доносился мягкий голос супруги: – Вначале я его не узнала. А сейчас на кухне – вспомнила. Это ведь он тогда вступился за меня. Помнишь?..
Жена внимательно смотрела на меня, пытаясь прочитать мои мысли.
– Конечно, помню, – ответил я, припоминая давно минувшие годы.
Это было, когда мы были студентами, что—то ищущие, горячие головы, влюбленные и наполненные оптимизмом. Иногда сбегали с вечерних занятий института на танцы. В один из вечеров на танцплощадке изрядно выпивший парень пригласил мою девушку на танец. Она отказала. Он схватил её за руку и насильно потащил на площадку. Я вступился, но получил сзади бутылкой по голове и потерял сознание. В это время наш знакомый студент Саня заступился за мою девушку и врезал обидчику. Поздно вечером неизвестные парни подкараулили Саню и подрезали. К счастью рана оказалась не смертельной. Саню госпитализировали, и он через некоторое время пошёл на поправку. Виновников судили, а Саня стал нашим хорошим приятелем. С годами, мы реже стали встречаться. Виновата в этом была наша повседневная жизненная суета: стремление сделать карьеру, заработать деньги и забота о детях. В итоге, такая ошеломляющая встреча.
На следующее утро я вошел в комнату приятеля, чтобы разбудить его. Каково было мое удивление, когда я увидел Саню плачущим.
– Что случилось?! – взволнованно спросил я.
– Женушка приснилась и зовет меня к себе, – всхлипывал он.
– Её не вернешь, а сердце рвать не нужно. Давай собирайся, мы едем в клинику. Нас ждут, – сказал я как можно мягче.
Через полчаса мы приехали на место. Нас принял врач, на вид лет пятидесяти седовласый крупный мужчина. Выслушав моего приятеля, он тут же организовал обследование, которое заняло не более двух часов. Результаты были неутешительные. Полный набор хронических заболеваний, с которыми можно бороться. Но обширная злокачественная опухоль ставила в тупик все попытки к излечению.
– Мы всё проверим, – успокаивал врач. – Результаты анализов будут только через пару недель, и тогда будет окончательно ясно, ошибаемся мы или нет.
– Послушай, Юрий Иванович, не юли, говори правду, – потребовал я, невольно повысив голос.
– Скажу как практик, ему осталось жить совсем немного. Организм очень изношен, на этом фоне болезнь будет активно прогрессировать.