– Всё, хватит, – донёсся до меня его шёпот. – До завтра.
Он разговаривал сам с собой. В этом не было ничего странного. Любой из нас иногда разговаривает сам с собой, когда рядом никого нет. Когда человек слышит собственный голос, это помогает ослабить чувство одиночества, одно из самых горьких чувств, которые людям приходится переживать. И я был за это ему благодарен. Сам того не подозревая, он сообщил мне свои намерения: он собирается прийти сюда и завтра. На то, чтобы обнаружить тайник раньше него, у нас было полдня.
Гость сделал несколько приседаний, прошёлся туда-сюда, разминая, таким образом, затёкшие ноги, после чего направился в прихожую. Дверь осторожно закрылась, щёлкнул замок, из коридора донеслись неторопливые, спускавшиеся по лестнице шаги. Гость ушёл. Я остался в квартире один.
Я вылез из-под кровати и приблизился к окну. Гость вышел из подъезда и направился в сторону арки. Я облегчённо вздохнул и плюхнулся в кресло, намереваясь посидеть так минут пять, чтобы прийти в себя и отдышаться. Долго рассиживаться было нельзя. Нужно найти тайник раньше Гостя. Мы должны его опередить. Тем более, что у нас, в отличие от него, было одно неоспоримое преимущество: нам не нужно было таиться. В отличие от Гостя, мы находились здесь на законных основаниях.
В дверь квартиры раздался осторожный стук. Я вышел в прихожую. На пороге стояли Игорёк и Ирка. Они смотрели на меня такими изумлёнными глазами, словно не могли поверить, что я до сих пор живой.
– Фу-у-у, – выдохнул Игорёк. – Слава Богу, цел. Мы за тебя так волновались.
Я вежливо поблагодарил своего напарника за такую трогательную заботу и выразил надежду, что его нервные клетки от пережитых волнений восстановятся в самое ближайшее время.
Игорёк зашёл в квартиру. Ирка пошла к себе, не выказывая ни малейшего желания совать нос в наши дела, несмотря даже на то, что они касались её соседки. Мне это очень понравилось. Закрыв за Игорьком дверь, я подробно поведал ему обо всём увиденном.
Игорёк слушал меня, разинув рот. Когда я закончил рассказ, он азартно потёр руки:
– Ух, ты! Вот это да!
– Но только учти, – сказал я, – об этом никому ни слова. Ни хозяйке, ни Ирке, никому. Понял? Если кто узнает – в лучшем случае, придётся делиться.
Игорёк понимающе затряс головой. Мой аргумент был железный. Ради того, чтобы ни с кем не делиться, он был готов пойти на столь жестокое самоистязание, как удержание языка за зубами.