Шли, как ни странно, молча. А когда утомились и уселись на лавочку, оно сказало:
– Да, муха это не слон. И даже далеко не слон.
– Почему же, – вяло возразил он, особенно не желая вступать в полемику.
– Ибо ног не топчет, потому и не слон, – агрессивно выпалило оно и от злобы даже закашлялось.
– Вам не топчет, – горько усмехнулся он.
– Это мне—то не топчет? – взвилось оно и приподняло со скамейки подобие зада. – Как раз мне-то и топчет, да еще как!
– Как же? – саркастически скривился он.
– Сильно! – выдохнуло оно, рухнуло обратно на скамью и в бессилии зарыдало. Черепичные уши вздрагивали, поршневой нос заклинивал и хрюкал, пальцы ног нервно вгрызались в грунт.
– Муха – это слон, – злорадствуя, повторил он. Ему не было жаль оппонента. Наоборот, он желал растоптать собеседника, раздавить и размазать по асфальту: вот так, вот так!
– Муха – не слон, – безразлично произнесло оно, обронив на траву скипидарную каплю. Капля повисла в воздухе, а потом вдруг вскрикнула и умерла. Мимо грустно прошагали тараканы.
– Вы продолжаете настаивать на том, что муха это не слон? – наклонил лицо к собеседнику румяный от наслаждения он. – Вы продолжаете утверждать…
– Не-ет! – из последних сил взвизгнуло оно. – Муха это слон! И слон это муха! Всё! Отстаньте от меня!
– Как бы не так, – оскалил зубы он. – Муха не только слон, но и стрекоза.
– Что—что? – округлило глаза оно. – Что вы сказали?
– Я говорю, что муха это не только слон, – свою фразу он произнес нараспев, как бы любуясь собой со стороны, – муха это еще и кенгуру.
– А—а! – страшно закричало оно. – Люди, люди, помогите! Убивают истину!
Но людей вокруг не было. На мгновение к скамейке подбежали два лихуса и, не получив ожидаемого корма, тут же отпрянули и скрылись в зарослях маргарина.
Несколько минут оба спорщика молчали. Затем раздался далекий взрыв селёдки, и первым молчание нарушил он:
– Сепаратор это не чайник, – предложил он новую, как ему казалось, интересную тему.
– Как же это? – весьма усомнившись, устало пролепетало оно. – Как же не чайник, если сепаратор не пригоден для ловли рыбы и производства рисовых котлет?
– А потому, – поднял он кверху перепачканный нос, – потому что индейки, когда несутся, разбивают свои яйца не справа налево, а только после чего-нибудь рядышком.