Я засомневалась, стоит ли говорить о тех обвинениях, которые выдвигал Ивар? О том, что мой отец – убийца. Может, стоит поднять эту тему более аккуратно и наедине? Не хотелось повторять грязные сплетни при посторонних.
– Я сама подошла. Из любопытства.
– Сама?! – У отца округлились глаза.
– Он хотел воспользоваться ее невинностью, – с отвращением добавил Николай.
– Малышка… – Папа замялся. – Твой брат прав. Ты просто не понимаешь еще. Тут есть и моя вина, что ты не знаешь кое-каких вещей. Но взрослый мужчина способен на ужасные поступки в отношении молодой девушки. Лучше тебе о таком даже не слышать. Коля молодец, что вмешался.
Ивар презрительно фыркнул, услышав эти слова. Нет, он специально старался нарваться на большие неприятности! Отец медленно повернулся и оглядел распростертого на земле пленника.
– Нам стоит просто покончить с ним, – воодушевился поддержкой мой брат.
Папа задумался. Казалось, все затаили дыхание в ожидании его решения. Ведь слово, сказанное главным охотником, должно стать последним. И оспаривать его уже никто не имел права.
Где-то вдалеке шумела река. Перемазанная грязью и кровью грудь Ивара под коленом моего брата поднималась и опускалась на удивление спокойно. Он уже не смотрел на меня, все его внимание притянула фигура отца. Лицо пленника словно заледенело. Мне даже стало страшно при мысли, что может скрываться за этой маской.
– Мы допросим его, – произнес наконец папа. – Нужно разобраться в причинах, побудивших лекхе атаковать заповедник. Только после этого я смогу что-то решить.
Николай выглядел очень недовольным. Он неохотно слез с пленника, продолжая удерживать того на мушке. Я порадовалась, что отец не такой скорый на руку, как брат. Коля предпочитал сначала делать, потом думать. И его желание защитить меня так, как он это понимал, я не могла осуждать. В скором времени мой брат сам бы осознал, что поторопился вершить правосудие, только вряд ли бы признал это вслух.
Ситуация, казалось, разрешилась вполне благополучно, когда вдруг прозвучал хрипловатый голос Ивара:
– Трус.
Отец собирался уже проводить меня в дом, но замер на одном месте и повернулся, держась за больную ногу.
– Что ты сказал, парень?
– Трус, – Ивар повернул голову и выплюнул на землю сгусток крови. – Твоя малышка – сладкая конфетка. Я не забуду, как она пахнет, особенно долгими зимними вечерами.