А фырчала я вот по какому поводу.
Когда Канриль в третий раз издевательски протянул: «Ин-несса»,
до меня, наконец, дошло. Ин нессэ! На данаари «красная королева»!
Вот над чем потешался этот высокомерный павлин. Как же я раньше не
поняла, что имя у меня, оказывается, созвучно титулу? Не иначе
затмение нашло. Полное. Нет, правда, даже мысли не возникло, что
его можно воспринимать иначе, чем некий набор звуков. С каким-то
там значением. Да еще и в переводе.
– Но вы-то мне почему не сказали? – злобно наседала я на данов,
меряя шагами неширокую палубу.
– А зачем? – Суинни развлекался от души. – Цвет тебе подходит.
Может, у меня тоже дар вроде твоего?
Я зыркнула на него, потом на остальных и поняла – бесполезно.
Градус веселости зашкаливал у всех. Казалось, еще несколько минут
подобной беседы, и здешние воды увидят небывалое зрелище – хор
хихикающих данов.
– Ур-роды, – беспомощно и непохоже обозвала я эту не в меру
развеселившуюся кодлу, чем только добавила им хорошего настроения,
и приняла единственно возможное решение. – В общем так, больше
никаких Инесс, теперь исключительно Инна.
– Да нам-то все равно, – продолжал ухмыляться Суинни, – только
ведь и оно получится со значением.
Точно, «ин на» – красный огонек, искра. Но это ничего, это
сойдет.
– Уймись уже… Лютик! Или Одуванчик? – я прищурилась на барда,
заставив его поперхнуться и чуть умерить веселье. – Пусть лучше
будет искра. Зато без монархов.
– Как хочешь, – покладисто согласился за всех Ассиль, – пойду,
скажу об этом Канрилю.
– Нет, пойду я, – мягко поднялся Вессаэль и заскользил по палубе
в сторону морских, не обращая ни малейшего внимания на качку.
Ребятки с его уходом попритихли, а я задумалась. Странно, почему
я не замечала раньше, что все имена данааэ со значением? У старшего
поколения они были романтичны и высокопарны: Вессаэль – «звездное
сияние» и Тавель – «зимняя звезда». У молодежи явно попроще,
видимо, мода изменилась: Ассиль – так даны называли чаек, и Суинни
– «желтый цветок». Цветочек, ммать! Желтенький!
Расшифровала заодно и имена морских. Так, ничего особенного.
Канриль – «буревестник», а Канасси – это и вовсе какая-то рыба,
кажется морской скат. Точно, рыба он и есть. Взгляд один в
один.
Размышления прервал тихий вздох Ассиля:
– Дома…
Я обернулась и застыла, задохнувшись от восхищения. Сумерки уже
почти погасли, перейдя в серебристую, очень ясную ночь. Под светом
огромных, совершенно невозможных звезд, купаясь в их отраженном от
воды блеске, прямо перед нами лежал остров. И куэлла,
развернувшись, тихо пошла вдоль берега, словно радушная хозяйка, с
гордостью демонстрирующая лучшее свое творение.