Тут до меня дошло, что стоим мы вот так, разглядывая друг друга,
уже слишком долго. Неприлично долго, сказала бы. Причем дана
таращилась на меня не менее откровенно. И гораздо более брезгливо,
надо заметить, что при сложившихся обстоятельствах совсем не
удивляло. Я отчетливо представила себе, как выгляжу сейчас со
стороны – нечесаная и все еще не умытая, в явно длинном мне халате,
да еще и с обглоданной персиковой косточкой в руке – и попыталась
содрогнуться. От смеха. Но с затянувшейся паузой пора было кончать,
а то мне уже становилось неуютно от такого интереса.
– Инна, гостья Вессаэля, – представилась я, чтобы хоть что-то
сказать.
– Что? – вздрогнула в ответ дева. – О-о, а я Равенель.
«И что?» Я чуть не озвучила это, прикусив язык в самый последний
момент. Меня-то сейчас гораздо больше интересовало, кто она такая,
а не как ее зовут. Хм, неужто жена Вессаэля? Не знаю, дар это был
или просто интуиция, но что-то подсказывало – нет. Мелковат калибр
у этой птахи для такого, как он. Понятно, что имелся в виду отнюдь
не ее рост, чуть ли не на полголовы превышавший мои собственные 180
сантиметров. Эта дива была, пожалуй, повыше, чем Ассиль. Да и
молода она еще, если судить по столь откровенной реакции.
Подтверждая эти предположения, девушка вконец смешалась под
непривычно пристальным взглядом, но все-таки выдавила:
– Я родственница сьеррина. Дальняя. Живу здесь, пока у меня нет
права на дом. Слежу… Это устраивает всех.
«Не поняла. Она что, оправдывается передо мной?»
Вот уж чего-чего, а подобной реакции на себя я сейчас ожидала
меньше всего, пришлось в срочном порядке гнать подальше ехидство и
натягивать на лицо самое обаятельное из его выражений. Помогло,
надо сказать, почти сразу. Встряхнув бледно-золотыми волосами,
собранными под обруч, и волевым усилием придав себе обычный
равнодушно-задумчивый вид, она перешла к тому, ради чего,
собственно, и явилась:
– Могу я помочь тебе чем-нибудь?
– О, а вот это очень кстати, – я невольно кинула затравленный
взгляд на баночки-бутылочки и запустила обаяние на полную катушку.
– А то я тут как раз размышляю, что будет менее болезненным –
умереть от голода, просидев здесь до конца следующей недели и
тестируя всю эту парфюмерию, или остаться без волос, рискнув
намазать их чем-нибудь наудачу.