Вода оказалась жутко холодной, холоднее, чем даже вчера в ручье
– не иначе как сказывалась близость гор. Но я стиснула зубы и все
равно вымылась. Потом оделась и двинула в сторону лагеря, все еще
размышляя «о своем, о вечном». Вздрогнула, когда на полпути от
низкого серого камня отделилась такая же серая тень, да еще и
заговорила:
– Присядь.
Вессаэль! У меня даже от сердца отлегло.
– Между прочим, так и окочуриться недолго. Нельзя ж все время
людей пугать, – проворчала, пристраиваясь на камень рядом с
ним.
– О, я не подумал, что ты меня не заметишь.
Судя по голосу – не извинения, а чистая формальность. Но
воспитание, видно, требовало их хотя бы озвучить.
– Ладно, проехали.
– Я тут все размышляю над твоей идеей. Действительно, неглупо.
Связи… Да, возможно, ты чувствуешь скрытые связи. Такое у нас уже
бывало. Давно, правда. Очень давно.
– И?
– Пока не знаю. Подумаю.
– Думай, – разрешила я мстительно. – Не все же мне этим
заниматься.
– Кстати, – вдруг спросил он, – а себя ты как представляешь в
плане камней и оправ?
Неожиданно. Вот правда, неожиданно. Никогда не прикладывала эти
способности к себе. Но…
Картинка сложилась в голове моментально и целиком, удивив и даже
огорчив меня. Но уж как есть.
– Бронза. Старая такая бронза, с патиной. И гранат. Всего один.
Крупный, но даже не граненый, просто отшлифованный. И из бронзы
тоже что-то очень простое, без всяких завитушек. Например, обычный
браслет… или даже обруч на голову, а в середине единственный
овальный камень, обязательно вдоль оправы.
Я развернулась к нему и закончила:
– Простенько, да? Почти убого.
А дан охренел, это было видно даже в темноте. Молчал и таращился
на меня, как давеча на мой перстень. Это на него гранаты так плохо
действуют? Даже упоминания о них? Ох, что-то тут нечисто. Вот уже
второй раз он впадает в ступор именно по этому поводу.
И в голову вдруг пришла простая до очевидности мысль – если
всего за пару дней мне удалось вывести из равновесия этих четырех
данов, то что же будет, поживи я хотя бы недельку на их островах?
Не случится ли та же история и с остальными? И нужны ли им те
переживания? Этот замороженный динозавр о таком подумал? Ладно,
сейчас спросим:
– Вессаэль, а ты не боишься, что я одним своим присутствием на
островах могу сдвинуть что-нибудь в вашем привычном обществе?
Непоправимо сдвинуть, – я честно попыталась облечь расплывчатые
мысли в слова. – Ведь у вас там все, кажется, очень хрупко?