Я подумала и кивнула сама себе. Ну да, небесполезное умение.
– И еще он всегда точно знает, где находится, – продолжил
хисстэ, – и где относительно него находятся юг или север.
Что ж, и это практично, особенно для морского.
– А теперь, – уже совсем другим, суховатым тоном начал Тавель, –
поднимайся и займемся, наконец, делом. Сегодня я хочу научить тебя
стоять и смотреть. Просто неподвижно стоять, видя при этом все, что
творится вокруг, в том числе и за спиной с помощью веера силы.
И научил-таки. Хотя и не сразу.
Когда хисстэ закончил, наконец, терзать бедную выздоравливающую,
до ужина оставалось всего несколько минут. Мне дали возможность
умыться и проводили в «столовую» – ту самую комнату, где лечили нас
с Ассилем. Она же исполняла и роль гостиной, так как весь сид
оказался небольшим: полдюжины спален, общая комната и две довольно
обширные кладовки. Шестую, незанятую спальню, по всеобщему согласию
отвели под библиотеку, где шерстили архив.
За ужином, снова увидев данов вместе, я вдруг отчетливо поняла,
насколько же ошибалась, считая свои с ними отношения, сложившиеся
во время перехода, удачными, а свою «роль» – приятной. Только
теперь, когда было с чем сравнивать, до меня дошло, насколько же
далека я тогда была от них, насколько выпадала из компании.
И лишь сегодня мне позволили почувствовать, что я безоговорочно
принята в свои. Теперь все эти тихие многозначительные реплики, все
эти полунамеки полушепотом доставались и мне, не проходя уже над
головой, как раньше. И я полной мерой ощутила и надежную защиту
Тавеля, и опеку Вессаэля, и теплоту общения Суинни, и
непосредственность Ассиля – все, что раньше, оказывается, проходило
мимо. А я и не знала даже, что подобное вообще возможно! Скрытные,
холодные даны оказались вовсе не такими – среди своих, в число
которых я теперь затесалась. Несмотря даже на внешнюю сдержанность,
столь характерную для них.
Весь вечер я просто млела, настолько уютно мне было. Вот под эти
мысли и под пение Суинни, не расстающегося теперь со своей
новоприобретенной аривеллой, я и уснула – прямо в кресле.
А проснулась уже утром, снова в своей кровати, снова разбуженная
Вессаэлем с подносом, где снова стоял завтрак, снова распространяя
одуряюще вкусные ароматы. Сьеррин быстренько успокоил меня на тему
того, что это последний раз, когда меня потчуют столь по-королевски
– в постели. Просто они несколько обеспокоились тем, как я вчера
уснула.