Я всегда на работе.
Даже когда сплю.
Прямо как разведчик, ей-Богу...
Тут меня деликатно потрогали за плечо.
— Ваш выход, сэр! — сказал доктор Шалыгин.
Главврач отряда чем-то неуловимо схож с отцом Варфоломеем, он
тоже мужчина крупный и плечистый, да еще и агрессивно стриженный
под ноль. Только батюшка всех подавляет, а доктор — воодушевляет.
Наверное разница в том, что у батюшки глаза добрые и пытливые,
словно он тебя вот-вот на исповедь потащит, а у доктора — просто
добрые. Поразительно уютный человечище.
Разумеется, Шалыгин был в полевой форме, а за ним стояли и
ухмылялись наши гражданские летчики, Чернецкий и Акопов, оба в
простых комбинезонах и пилотках.
— Сэр советник, кажется, забыл зонтик, — сказал Чернецкий.
— Злой ты, — сказал Акопов. — А человек буквально горит на
работе.
— Ну, такая хреновая работа. Как говорят французы — чтобы быть
красивым, нужно страдать!
Вот же язвы. Хорошо им, летные комбинезоны — с климатическими
модулями. И доктору уютно в степном камуфляже с принудительным
рассеиванием избыточного тепла. А я — красивый, да, в костюме и при
галстуке. Костюм светлый, но тем не менее, это костюм.
С другой стороны, Газину, например, сейчас еще жарче, чем мне. А
мой гражданский ранг государственного советника первого класса
равен воинскому званию «полковник». Могу и помучиться немножко за
компанию.
— Французская пословица — чтобы быть красивым, надо родиться
красивым, — поправил я. — А чтобы выглядеть красиво, надо
страдать!
И пошел вниз по аппарели, волоча за собой чемодан, заранее
изнывая от жары, сухого ветра, песка на зубах, воинских ритуалов,
бюрократических формальностей и безнадежности нашего дела.
— Вовсе я не говорил, что вы некрасивый! — крикнул Чернецкий мне
в спину. — Даже и не думал!
Тоже славный парень и редкой деликатности человек.
Солнце жахнуло по темечку, я зажмурился, чтобы не ослепнуть, и
полез в карман за темными очками. Не успев еще ступить на
«сковородку», я уже мечтал о том, как спрячусь в домике дипмиссии.
Тяжеловато здесь с отвычки, мы все же северный народ, хотя бы
психологически. Говорят, человек приспосабливается к чему угодно за
полтора месяца. Я тренированный и адаптируюсь за неделю, но это не
значит, что неделя будет легкой.
Господи, ну и пекло. Сверху местный желтый карлик, снизу наше
огнеупорное покрытие, между ними я на глазах превращаюсь в
котлету.