И прежде чем она успевает сказать ещё хоть что-то, я сбегаю в свою комнату и запираюсь на замок. Мать не приходит ко мне ни за тем, чтобы извиниться, ни за тем, чтобы продолжить гнуть свою линию; её нет ни через десять минут, ни через час, так что я успеваю отдышаться, достаю из-под кровати небольшую обувную коробку, в которой храню деньги и документы, и принимаюсь пересчитывать свои запасы. Сумма оказывается довольно приличной – мне хватило бы заплатить за целых три месяца проживания вперёд и спокойно копить деньги дальше, но вряд ли квартира будет близко к работе.
Ну, или это будет комфортабельная однушка прямо в центре города – правда, всего на месяц.
Утром выскальзываю из квартиры до того, как мама успевает проснуться, и радуюсь тому, что пропустила её лекцию, которую она наверняка придумала за вечер; по пути в универ покупаю хот-дог и стаканчик горячего кофе со сливками и закидываю всё это в себя на ходу – как обычно, ничего не успеваю.
– Опять гасишься фаст-фудом? – ворчит догнавшая меня Элька – борец за права братьев наших меньших, сторонник правильного питания и закоренелый веган. – Ты в курсе, что всем этим ты угробишь свой желудок?
– Дай-ка подумать: конечно, в курсе, – хмыкаю в ответ. – Ты же не забываешь напоминать мне об этом каждый Божий день, но знаешь, что – мне наплевать.
Эта наша перепалка – своеобразный каждодневный ритуал.
В универе у меня есть куча хороших знакомых, но друзей всего двое: Эля Шестопалова и Дорофей – или попросту Дорик – Костинский; мы были, что называется «не разлей вода», хотя совершенно не похожи друг на друга ни характером, ни темпераментом, ни взглядами на жизнь. У Эли, несмотря на её «правильность», начисто отсутствовало чувство стиля – она запросто могла заявиться в универ в пачке и куртке из кожзама – защитница природы же; могла запросто заткнуть за пояс любого мажористого умника, коих в нашем универе было пруд-пруди, при этом особо не стараясь; правда, с ней лучше не спорить – темперамент холерика тут же давал о себе знать.
Дорик – обычный ботан-заучка, которых в универе тоже немало; он полностью подтверждал амплуа ботаника очками с толстыми линзами – у парня почти минус восемь – кучей учебников, с которыми он носился каждую перемену и внешний вид парня из прошлого века – ну или будто «донашивал вещи молодости его дедушки», как сказала однажды Эля. Он постоянно оставался в стороне, если у нас с Элькой случались словесные баталии, и иногда невпопад ронял фразы из курсов физики, истории или географии. А вот на критику не реагировал никак – флегматик внутри него вообще не отличал критику от обычного разговора, и вывести парня из себя было очень сложно. Ну и в целом Дорофей – очень симпатичный парень, и, если снять эти жуткие очки и утратившие свою «свежесть» вещи, девчонки по нему с ума сходили бы.