— Да, — ответила та, кивнув. — Только это не быстро. Я
изготовлю вам мазь — будете мазать грудь утром и вечером, и она
начнёт наливаться и становиться объёмной. Придёте за ней
послезавтра.
Прежде чем открыть дверь и начать выпроваживать клиентку,
Ведьма тактично покашляла, давая детям понять, что их заметили и им
лучше уйти. Прощаясь с клиенткой, она приметила две рыжие макушки и
услышала перешёптывание детей:
— Эй, Дринка, ты у мамки-то мазь попроси! А то мы тебя так
никогда замуж не выдадим, кому ж нужна такая тощая жердь!
— Я бы на твоём месте поостереглась, — ответила Дрия брату с
самой милой ухмылкой на свете, от которой у парня волосы встали
дыбом. — А то мазь попрошу и тебя же ей и намажу. Кому же ты нужен
будешь такой… объёмный, да в ненужных местах?
Ведьма лишь покачала головой и улыбнулась. Она давно уже
привыкла к тому, что дети у неё не совсем ординарные. Язвительные.
У них в семье что ни ужин, то сборище остряков, которым только дай
шанс поездить на нервах окружающих. Только муж её, ангельский
человек, терпел их трио. Ведьма лично считала, что Петя в прошлой
жизни совершил нечто ужасное, и она с детьми достались ему, как
кармическое воздаяние.
Женщина проводила мадемуазель Ю. на выход и долго пыталась
распрощаться с ней. Бизнес-леди от мира эскорт услуг трижды
вызывала такси, и трижды от него отказывалась, потому что назначали
чёрные машины. Собственно, тогда-то Ведьма и узнала, что на чёрных
машинах ездят только черти. Неожиданно вспомнилось, что Петя как
раз купил себе новенький чёрный аутлендер.
Ведьма улыбнулась своим мыслям и наконец-то спровадила
мадемуазель Ю., ведь четвертой назначенной ей машиной оказалась
красная шестёрка.
Ведьма повернулась к детям, которые с чёртиками в глазах
посматривали на дверь, за которой скрылась новая клиентка матери.
Тогда они ещё не знали, что мадемуазель Ю., в дальнейшем известная,
как Кладбищенская Проститутка, станет неотъемлемой частью их жизни
на ближайшие пару лет.
— Дрия, собирайся, мы едем к бабушке за куриным помётом! —
сказала мать, и дочь унеслась в спальню, не горя желанием
присоединяться к столь увлекательному занятию…
У меня горело лицо, а уши скатывались в трубочку от
иррационального чувства стыда. Хотелось спрятаться под стол и
сделать вид, что меня здесь нет. В этот момент я чувствовала себя
игроком в покер, которому нужно держать лицо. А Нина всё смеялась и
смеялась, гыгыкая в те моменты, где я юмора даже не вкладывала. Я
же всего лишь расписала историю появления сумасшедшей Юлечки на
пороге нашего дома! Вот только слушать эту историю из уст другого
человека оказалось стыдно. Стыдно не потому, что я считала свою
работу никчёмной или не заслуживающей внимания — это чувство
возникало из боязни, что я не оправдаю ожидания людей. Как бы я ни
убеждала себя, что спокойно отношусь к критике, это неправда. Я
боюсь её до чёртиков.