У Толика имелась странная способность определённо магического
характера: он всегда находил места, в которых вкусно готовят. В
противовес ему, к примеру, если место обеда выбрал бы Дар, то
всегда был шанс отравиться. Так, когда мы на летних каникулах
ездили с родителями отдыхать в Крым, а ехали мы на машине, Дар,
вечно обделённый едой, напросился в кафешку где-то в Симферополе.
Ну, так вот там нам подали карбонару с варёным яйцом и грибной
жульен, где вместо сливок был майонез. И только мама заказала борщ
и им же, что удивительно, отравилась. Так что всю дорогу до Ялты
она блевала, а я заставила Дара поменяться со мной местами, на
всякий случай.
Но то был Дар. Если же еду выбирал Толя, то вас ждало райское
наслаждение. А как он готовил! Лучше его шашлыков ничего на свете
нет. Если он когда-нибудь передумает быть музыкантом, то вполне
может открыть свою шашлычную, и я стану его завсегдатаем.
— Толь, женись на мне, — попросила я и сделала ещё один глоток
чистого блаженства.
— Прости, Дрия, я тебя не потяну, — покачал головой Толя. — Моя
менталка просядет от твоих психически нездоровых выходок.
— Справедливо, — хмыкнула я, подумав о Психе. С недавних пор
слова «психический» и «психологический» ассоциировалось только с
ним. — Ещё и девиантное поведение приплюсуй.
Дар посмотрел на меня так, словно это я, а не он периодически
разговариваю на китайском. Витя же, который к тому времени уже явно
понял, что сон в эротическую плоскость переходить не собирается и
сном, похоже, не является, встал с дивана и тоже пригубил кофейку.
А я, заметив оставшийся без хозяина стаканчик, спросила:
— А Тимоха где?
Дар ткнул пальцем в толстое стекло за моей спиной, и я
обернулась. Тимоха, он же Тимофей, он же Королева Болота, потому
что жил на Болотинской улице, мирно спал на полу в комнате для
звукозаписи в окружении музыкальных инструментов и чёрных
звукопоглощающих панелей.
— Да, ребят, — протянула я. — Вот не спится вам по домам, да?
Кровать для вас — нечто эфемерное? Не для сна она, по-вашему,
предназначена?
— Конечно, не для сна, — подмигнул мне Витя. — Кровать
предназначена для кое-чего другого. Тоже на букву «с».
— Как хорошо, что Света этого не слышит, — хмыкнула я, возведя
взгляд к потолку. Света, если что, никто иная, как жена Вити.
Я уже собиралась, что ещё сказать про его жену, но в этот момент
мне на глаза попалась новая эмблема ребят, красовавшаяся на
баннере, который они растянули на потолке. Вместо привычных
контуров птицы и букв ЧИЖ там теперь красовалось сладенькое «Чейз».
Настолько сладенькое, что от сахара сводило зубы.