- Юзик, бля…! Из-за какого, нахуй,
муравья?! – еле выговорил Булкин, вытирая слезы. – Его братва
прессанула. Опять пиздишь?!
- Сам ты, бля! – взвизгнул Юзик и
пошел дальше разглагольствовать спокойно. - И нихуя не пиздю!
Снасяла муравей был…! Толкась, подтверди!
Юзик вытаращился на мужичка в ушанке,
ожидая ответа. Тот сидел, свесив голову, никак не реагируя, что-то
бубня себе под нос. Шепелявый перегнулся через стол, с трудом
дотянулся и слегка ткнул пальцами мужичка в плечо. Мужичок
дернулся, обвел всех помутневшими, слезящимися глазами, трясущейся
рукой схватился за стакан, сделал небольшой глоток, поставил на
место и снова сник.
- Толкась! Толкась! Твою…! – Юзик
опять подтолкнул его. – Подтверди, сто ты из-за муравья влип…!
А?!
Мужичок, которого Юзик назвал
Толкась, вновь поднял голову, огляделся и обалдело протянул:
«Ну-у-у», кивнул и еще раз приложился к стакану. Воодушевленный
подтверждением, Юзик продолжал:
- Во, вись!? Подтверздает…! Толкась
бизьнесем занимался. Сины из-за бугра таскал. У него здесь склад,
магазины, мастерские синомонтаза были. Бабло лопатой греб.
Раскрутился, пиздесь, как. Захотел новую масину, дзип. Стобы на
охоту ездить. Купил внедорозьник. Из Германии пригнал. Больсой,
невьебенно! Тока пригнал, сразу поехал испробовать, как масина по
лесу ездит. Полдня испытывал. На поляне остановился поссать, заодно
и покурить. Присел на пенек, и не заметил, сто муравейник там.
Заметил, когда кусать стали. Он вскосил, стряхнул муравьев.
Посмотрел, вроде, систо. Сел в масину, дальсе поехал. Вырулил из
леса на дорогу. Едет. Вдруг, сюствует в яйцо кто-то впился. Больно,
пиздец, как. Муравей, бля. Не заметил его. В станы заполз и впился…
Толкась…! Вован…! – призвал Юзик. - Подтверди!
Мужичок чуть встрепенулся, покосился
и произнес невнятно: «Да-а-а, бля».
- Так вот, Толкась дернулся, за яйцо
схватился, от дороги отвлекся. Тут удар, грохот. Он мордой об руль
ка-а-ак ебанется! Искры из глаз! Поднимает голову, перед ним Мерин
сестисотый. Не успел осюхаться, из Мерина трое вылазят, вытаскивают
его из масины и насинают пиздить. Брюнерские, бля, оказались. Сють
до смерти не захуясили. Толкась их Мерину в босину въебосил. Его
масине нихуя. Бампер и капот помял. А Мерину пиздесь. Весь бок
всмятку. Братки отмудохали его как следует. Потом гаисников
вызвали. Те приехали. Брюнерские с ними поресали. И все, бля!
Толкась виноват. Не уступил дорогу. Хотя Толкась говорит, сто он по
главной сёл. Он ессё из больницы после пиздюлей до дому не успел
добраться, а братва узе ссёт выставила. Сто двадцать стук зелеными.
За Мерина и за моральный усерб. Дали неделю и сказали, потом сётсик
вклюсят. Толкась вылозил все, сто было. Отдал склад, магазины, три
синомонтаза. Есё двадцать стук в долг взял, стобы расплатиться.
Вроде все, пиздесь! Но серез пару недель опять брюнерские к нему.
Предъява новая. Их братан, Слысь…! Ну, этот…! Знаете зе такого…?!
Кликуха…?! Слысь…?!