В кабинете стало на одного человека меньше, – только
дверные петли издали страдальческий скрежет, кто бы смазал. Пару
секунд Вилхелм ван Дейк размышлял над тем, стоит ли вообще считать
старшего логиста человеком, а потом вернулся к настоящей проблеме,
– к крушению железнодорожного состава в узле Каппа-96 под
Харлеамом. Почти неделя работы всего отдела пошла насмарку.
Логистам предстояло заново составить маршруты, договориться о
хранении, рассчитать и утвердить стоимость перевозки запасных
частей. Сделать всё и немного сверх того, чтобы любимый завод
продолжал делать самодвижущиеся кареты марки "Вербс".
– Да ну, в пизду! – Лукас Конинг, самый молодой коллега
Вилхелма, смял листок бумаги и отшвырнул его в сторону. – До завтра
точно не успеем. И всех всё равно не накажут. Работайте, как
работали, мужики.
– А я только собирался просить о повышении… – произнёс
Вилхелм. – И вот те на…
Он тяжело вздохнул.
– А не надо прыгать выше головы. – Рудолф Ленартс указал
на Вилхелма ручкой. – Нужно смиренно принимать как дары, так и
испытания, ниспосланные нам Богом-Машиной.
– Последнее время всё чаще испытания, а дары что-то не
сыплются, хоть усрись, – проворчал старый Квинтен Де
Врис.
Рудолф опустил очки на нос, прищурился и
проговорил:
– Не богохульствуй! – Рудолф указал на старенький
когитатор в углу и добавил: – Он всё слышит!
"Не сказал бы", – подумал Вилхелм.
Весь завод дышал на ладан. Здесь не чувствовалось ни
силы Бога-Машины, ни его чудес или благословений.
Квинтен махнул рукой на толстого очкарика. Квинтен
обратился к остальным:
– А Лео-то… как знал. Вот ведь счастливый ублюдок! Есть
у него чуйка на такую вот хрень!
– И не говори, – сказал Лукас. – Но… могу поспорить, что
к концу года он и попадёт под сокращение. Больно часто болеет.
Больно хитрый.
Вилхелм хлопнул в ладони и сказал:
– Ладно, ребята, не отвлекаемся! Работы выше крыши.
Меньше слов, больше дела.
Не то чтобы Вилхелм был неформальным лидером в
коллективе, но к нему прислушивались. Одного взгляда на
обезображенное многочисленными рубцами лицо было достаточно, чтобы
вызвать оторопь. Стоило присмотреться получше, и уже не скажешь,
что такие раны можно получить на производстве, – явные следы когтей
и зубов, знатоки могли различить шрамы, оставленные клинками и
пулями.
Вилхелм прихрамывал на левую ногу. На правой руке он,
независимо от погоды, всегда носил чёрную кожаную перчатку, будто
бы стыдился протеза. Кто-нибудь из ярых приверженцев Культа
Бога-Машины, такие, как Рудолф Ленартс, например, могли бы уличить
Вилхелма в том, что он стесняется аугметики, что он оскорбляет тем
самым Омниссию и всех металлических мучеников вместе взятых, но
левый искусственный глаз Вилхелм не скрыл бы, даже если бы захотел.
Вилхелм пробовал, – алый свет всё равно пробивался сквозь плотную
повязку. Никакого смысла в ней не было.