- Тут чел один объявился. Три года в Китае прожил, на
врачевателя местного учился у какого-то там целителя. Травок много
с собой привез. Пипл спикает, помогает он.
Я покачала головой. Сколько их было этих целителей за два года и
не упомнить. Надежда, деньги, лекарства, невнятный прогноз и....
Каждое разочарование все ниже пригибало моих родителей к земле,
вынимая из них последние силы. Хватит. Надоело.
- Макс, прости. Спасибо за заботу, но не надо.
- Слышь, Кошка, я ведь реально дело предлагаю. Он, правда, крут.
Хочешь, устрою визит в больницу?
Я заглянула в серые глаза Макса и с сожалением поняла, что не
отвяжется. Качнула бокал, раздумывая.
Два года изменили все. Я забросила развеселые компании, выпивку,
сигареты - Сережику не нравился запах табака, устроилась на работу,
халтурила по вечерам, а выходные проводила в больнице, таская туда
игрушки и красочные книжки. Сережику нравилась история, и я
разыгрывала перед ним настоящие спектакли, то переодеваясь
прекрасной дамой из Камелота, то римским легионером. На мои чтения
прибегали ребятишки со всего этажа. И не было больше наградой, чем
ласковая улыбка и тихий смех моего самого любимого мужчины на
свете.
- Завтра в пять. Я там буду. Приводи. Палату ты знаешь.
Кивнул и растворился в толпе, оставив после себя легкий аромат
миндаля. В больнице Макс появлялся примерно раз в месяц,
притаскивая с собой целый ворох сувениров, пакет сладостей и
фруктов. И затем не меньше часа потрясал воображение мальчишек и
девчонок сказкой о похождениях двух крысаков-байкеров. Медсестры
недовольно морщились, зато ребятишки слушали, раскрыв рты.
Подозреваю, большую часть приключений Макс брал из своей реальной
жизни, заменив людей на животных для смягчения сюжета.
С родителями я так и не съехалась, предпочитая жить отдельно,
снимая комнату в коммуналке. Беда, хоть и примирила нас, но
полностью разрушить стену недоверия не смогла. Примирение вышло
тихим и слезливым. Маме не требовалось моих извинений, чтобы
простить блудную дочь, все эти годы в её сердце продолжала жить
любовь ко мне, а отец лишь заявил, что никогда не верил в мою
ненависть к брату. Он был прав. Все эти страшные слова "Ненавижу!
Ненавижу вас всех и больше всех его!" были лишь страхом маленькой
девочки, до ужаса боящейся остаться одной.