Резиновые сапоги скользили по распутице, на плечи давил тяжелый
рюкзак. Губы растянулись в усмешке - виски для храбрости. Еще
полбутылки приятно побулькивали в кармане. С другой стороны карман
оттопыривал подарок Виктора. Что там, он так и не сказал. А ей было
лень заглядывать.
- Разберешься, - водитель был хмур и неразговорчив, - надеюсь,
не пригодиться.
Яд что ли? Так Виктория вроде и не собиралась. Она вообще жизнь
любила, а после случившегося вдвойне - за себя и за Сережика.
Виктор был мрачен - совесть мучала за то, что втянул в легенду.
Сам не верил, а оно, видишь как, получилось. Теперь страдает,
бедняга.
Шагнул ближе, хотел было обнять, но почему-то постеснялся.
- Не буду ничего советовать, не маленькая, сама разберешься.
Просто помни, Поднебесная - отнюдь не райское местечко, а местные
боги совсем не добряки.
Так он считает, её в те края занесет? Ой, что-то не хочется в
гости к царю-обезьян.
- Береги себя.
- Приглядишь за Сережиком?
- Обещаю.
Дорога манила, приглашая разделить с ней большое приключение.
Виктория оглянулась - темная фигура стояла на съезде с шоссе. Свет
фар двумя пятнышками высвечивал синие джинсы и черную куртку. Она
махнула рукой и ускорила шаг. Когда выходишь на финишную прямую
глупо терзаться сомнениями.
Как девушка и предполагала, монахи не стали ждать пока она
доползет до отметки в три километра. Вынырнули раньше. Два балахона
с двух сторон подхватили её под руки.
- Глаза закрой, - посоветовал правый.
- И не вздумай орать, - предупредил левый.
- А-а-а, - собственный вопль ударил по ушам. Перед глазами
распадались на пятна разноцветные круги и уползали куда-то прочь.
Сволочи! Гады! Ослепшую с рюкзаком, без парашюта...
И знать она не хочет, откуда сбросили, и вообще, её больше
приземление волнует. Оно же планируется, правда? Ветер рвет рюкзак
со спины. Горло позорно сдается и переходит на сипение.
- Ну, хоть бы один по-человечески, нет, орут, брыкаются, а о
том, как тяжело потоки удерживать кто-нибудь подумал?
- А?
Ветру надоело с ней возиться. Только что трепал, а тут стих,
словно не бывало. Глаза все еще слезятся, ноги болтаются в пустоте,
хорошо, хоть падение прекратилось
- Давай, руку, убогая. Помогу, так и быть.
Некто ухватил за рукав и плавно опустил на землю.
Постепенно вернулось зрение, а вместе с ним ощущением опоры под
ногами. Хорошо-то как!