Мысли все как одна альтернативно
русские, но даже мат не помогает. Спуск по лестнице с двадцатого
этажа тоже.
Хуже всего то, что непонятно как меня
вообще могло переклинить. Особенно так. Особенно, после Данкиной
измены. Хотя с ней последние пару лет всё было настолько хреново,
что хоть закапывайся, чем я и занимался, не вылезая из универов и
подработок, якобы, чтобы накопить на свадьбу. По факту же, чтобы не
вступать в очередные разборки на одну из миллиона подходящих ей
тем.
Подножка. Шлем. Ворота.
Медленные настолько, что ладони
обжигает воспоминанием о хрупком податливом теле. И о
нежно-розовых, обещающих какие-то невероятные открытия, губах.
Помог девочке? Решил, что в невинном
поцелуе нет ничего такого? Вот теперь и разгребай. И такое, и не
такое.
Чертыхнувшись, я подаюсь вперёд и
вылетаю в недооткрытые ворота. Подальше от искушений, наивных
студенток и незабываемого аромата сливочного крема на её губах.
Проходит неделя, наполненная любимой
работой, выкидыванием лишних Данкиных вещей и отцовскими угрозами.
Неделя после идиотского студенческого спора, о котором я успел
забыть, пока не попал на ковёр к проректору. Вот так сразу, без
лишних промежуточных инстанций.
— Илья Глебович, вы прекрасный
преподаватель, один из наших лучших, но поймите и вы нас, —
вздыхает немолодой уже, но подтянутый и, в целом, адекватный обычно
проректор, — факт ваших… неформальных отношений со студенткой
зафиксирован слишком большим количеством лиц, чтобы мы могли
проигнорировать это дело.
И приходится объяснять то, что
проректор знает без меня — и о совершеннолетнии всех участников
«неформальных отношений», и об идиотском споре, и о том, что
парковка находится за пределами университета. Хотя, поцелуйся я с
Морозовой на паре, отчитываться не пришлось бы вовсе, потому что,
доложившая о «возмутительном происшествии», сорокалетняя,
пуритански настроенная историчка этого бы и не увидела.
Не добавляет хорошего настроения и
родительский звонок. Проблема назревала давно, да, но к тому, что
отец перейдёт к прямым угрозам, я как-то не готовился. Конечно,
Женька, в том самом предпоцелуйном разговоре предупредил, что
вокруг моих счетов назревает нездоровая суета, но того, что
родитель пойдёт ва-банк я не ожидал.
Не в этом году точно.
Но… жизнь прикладывает меня темечком
уже не первый раз и вряд ли в последний. Хуже всего, что в этот раз
отец настроен решительно. И с его вчерашним «сделаю так, что ни
один самый зачуханный ПТУ не возьмёт тебя на работу» приходится
считаться. Потому что да, он может.