И это не только моё мнение. Стоит
Глебову поднять на меня взгляд и голубые глаза становятся холодней
шельфовых ледников. Притом, что звание худшего математика в группе
принадлежит далеко не мне, и та же Малика, например, сдаёт её
исключительно из-за врождённого умения списывать.
Несмотря ни на что университет стал
моей отдушиной, но сейчас наваливается запоздалое чувство вины.
Перед моим уходом Сашка начал капризничать и нам с Александрой
Борисовной пришлось в четыре руки отрывать его от меня, и даже час
спустя в моих ушах всё ещё стоит его горестный плач.
— Кир, брось! — Хоффман садится
рядом, касаясь бедром моего бедра. — Глебов — нормальный мужик!
Сдашь, если не с первого раза, то со второго точно! — сдать-то
сдам, но для этого мне предстоит неделю, а то и две посвятить
исключительно высшей математике. Вряд ли Сашка с Кириллом придут от
этого в восторг!
— Ты-то что здесь делаешь? — хмыкнув,
я поворачиваюсь к нему. — Тебя он с радостью примет даже за пять
минут до конца пары!
Хоффман догнал меня перед самой
аудиторией, одним своим появлением заставив порадоваться, что я,
наконец-то, не ошиблась корпусом.
— Составляю тебе компанию, — он
копирует мою позу.
— Так просто? — его глаза слишком
близко.
Настолько, что впервые за девять
месяцев до меня доходит, что они у него разного цвета — один
зелёный, другой голубой. Красиво. Действительно красиво, и в
копилку Хоффмана с предупреждающим звоном падает ещё один плюс.
Моргнув, я сбрасываю наваждение. С чего вдруг меня интересуют чужие
глаза?!
— Ты же знаешь, что нет, — а он
приближается, широкая ладонь зарывается в распущенные волосы,
взгляд касается полуоткрытых губ.
— Охренел?! — исключительно моя вина!
Отталкиваю, вскакиваю, но Хоффман не делает больше попытки
приблизиться, поднимаясь следом. Опасный прищур, снисходительная
усмешка, руки в карманах — вот и всё, что остаётся от всеобщего
любимчика. — Я замужем!
— Я в курсе, — мы стоим друг напротив
друга, и если мой взгляд не обещает ему ничего хорошего, то его
излучает истинно мужское самодовольство. — А ещё я знаю кто и
почему подсунул тебе не то расписание.
— Знаешь, но не скажешь? — случайный
почти поцелуй, моё практически согласие и резкое возвращение в
реальность. Сомневаюсь, что последнее заставит Хоффмана раскрыть
свои секреты.