— Считаешь, что это взрослый
разговор? — хмыкает он. — Кир, по-моему ты пересидела в
декрете…
— Ещё слово на эту тему и я всё-таки
сломаю тебе нос, — обещаю буднично, убирая посуду.
— Думаешь получится? — Хоффман
зажимает меня у раковины, уперевшись обеими ладонями в столешницу.
Какого я вообще до сих пор его слушаю?! — Я сильнее, пока ещё
Самсонова.
— А у меня очень острое колено, —
улыбка задумывалась милой, но глянец холодильника отражает хищный
оскал, — и рефлекс, — я отталкиваю его и захожу в гостиную, где
Лунтик в водоёме радостно собирает бусины. — Солнце моё, последний
мультик и спать, — сын не реагирует, — Саша!
— Ага, — пусть он увлёкся, но, пока
мы не дожили до очередного детского кризиса, слушался.
По-моему детство вообще один сплошной
кризис, зачастую именно для родителей.
— Ты хорошая мать, — Хоффман стоит в
проходе между коридором и гостиной, и добавляет, когда я
останавливаюсь около него, — и вырастишь счастливыми наших
детей.
— Ты меня достал! — под тихий смешок
я выталкиваю Хоффмана к входной двери. — Иди ко всем чертям!
— Только вместе с тобой, — и вот
знаю, что занимаю защитную позицию, скрестив руки на груди, но
ничего не могу с собой поделать. Меньше всего мне хочется выяснять
с ним наши мифические отношения. — До встречи, Кира! — хочу
привычно послать, но понимаю, что это становиться нездоровой
привычкой поэтому молча захлопываю за ним дверь.
Пора мыть Сашку и доведённые до
автоматизма движения отвлекают от лишних мыслей, особенно, когда он
сначала поскальзывается в ванной, а после весело выливает на меня
пару литров воды. На этом наше купание заканчивается и когда,
высушенного и переодетого, я приношу сына в детскую он спит на
ходу, мгновенно вырубаясь в обнимку с любимым одеялом.
Через лёгкие шторы в комнату попадает
свет фонаря и слышно проезжающие мимо машины. Детскую кровать моим
родителям мы покупали на всякий случай, и Кирилл вряд ли
рассчитывал именно на такой. На стенах всё ещё висят, оставшиеся с
моей юности, географические карты, учебные заметки и номера давно
ненужных телефонов.
Мне семнадцать, мы с подругами
порхаем по центру города, привлекая внимание прохожих заливистым
смехом и короткими юбками. Наше любимое место — аллея по правому
берегу пересекающей город реки, с каскадными широкими ступенями и
деревянными скамейками. Нас пятеро. Мы клянёмся в вечной дружбе,
строим планы на будущее не предполагая как далеко друг от друга
раскидает нас жизнь.