Не знаю, что на меня нашло. Может,
подсмотренный прошлым вечером боевик. Может, сказалась популярная
тогда «Зена — королева войнов». А, может, прорезался тот самый
характер. Вовка стоял передо мной, ближе всех, и именно ему
достался удар лбом в нос. Одноклассники ахнули, обидчик взвыл, а я
улыбалась, не обращая внимания на боль в затылке и намечающийся
синяк на лбу.
— Вас с мамой тогда впервые вызвали в
школу…
— Впервые, — папа улыбается
отсутствующей ностальгической улыбкой, — но далеко не в последний
раз.
— Я была плохой ученицей, — я сажусь
прямо на пол, не вспоминая о бессонной ночи.
— Нет, не плохой, — он качает
головой. — Ты была одной на миллион, и остаёшься такой и
впредь.
Тогда они вряд ли так считали, когда
стабильно, по паре-тройке раз в год, навещали директора. У меня
были серьёзные проблемы с поведением.
— Кир, — он приподнимает моё лицо за
подбородок, — делай, как считаешь нужным. Ты — моя дочь!
Единственное, что у меня осталось, и я поддержу тебя, чтобы ты не
решила!
— Спасибо, пап! — на выдохе, и я
стираю одиноко катящуюся по щеке слезинку.
Ну, сколько можно реветь?!
В его взгляде смущение, но папа всё
же спрашивает.
— Скажешь, где провела эту ночь? — в
соседней квартире.
— Колесила по городу, — в конце
концов, это не совсем ложь, — думала.
— Ложись-ка ты спать, — он в
последний раз ободряюще сжимает мои руки и поднимается. — Тебе
нужно выспаться.
— Хорошо.
Когда я уже стою в дверях, он
вспоминает.
— Кир, тебе же завтра, — взгляд на
часы, — сегодня на учёбу! А Сашка как? Давай я останусь с вами.
— Не нужно, — я оборачиваюсь и качаю
головой. — Я созвонилась с Александрой Борисовной, она приедет.
— Чужой человек, — с укоризной
морщится папа, — в то время как я могу помочь.
Улыбаюсь и подхожу к нему, чтобы
обнять за шею и поцеловать в щёку.
— Пап, у тебя там рассада зачахнет и
график высадки собьётся. Не переживай, все нормально! Александра
Борисовна нам уже практически родная, да и не хочется мне напрягать
твоё больное сердце! Отдыхай лучше!
— Ну, раз ты так говоришь…
Я ухожу спать под его тяжёлые
вздохи.
Утром становится по-настоящему
добрым. Я просыпаюсь поздно, почти в обед и, пока умываюсь, Сашка
прыгает вокруг меня, захлёбывается восторгом и рассказывает, как
они с дедом запускали бумажные самолётики. Когда мы заходим на
кухню, на столе меня ждёт крепкий кофе, а сына — тарелка супа. До
прихода Александры Борисовны остаётся пару часов.