Казалось, все эти процедуры тянулись целую вечность. Когда все закончилось, мне наконец разрешили принять душ. Под струями теплой воды мне хотелось смыть с себя весь этот день. Смыть все следы и воспоминания. Начать все заново. Проснуться в своей постели и больше никогда не выходить из дома.
Я не чувствовала собственных прикосновений. Мой мозг говорил мне: «Это не ты, это происходит не с тобой!».
Потом за мной приехали родители. Видеть реакцию мамы было хуже всего. От этого мне снова стало плохо. Мы ревели и обнимались. Я постоянно просила у нее прощения, повторяя свои слова снова и снова.
Это был удар для всей нашей семьи. Меня отвезли домой и уложили спать, дав успокоительного. На утро я узнала, что родители вызвали домой психологов. Сразу несколько человек. Они разговаривали со всеми: с отцом, с братом, с мамой и со мной. Конечно, я бы предпочла, чтобы все осталось в тайне, но скрыть это от Руслана было невозможно.
Затем я узнала всю историю до конца. Без сознания меня на обочине дороги нашла пожилая супружеская пара. Я валялась в грязи, одежда была изорвана, платье было задрано выше живота, а ноги разведены в разные стороны.
Мой насильник вытащил меня из машины и лишил девственности. Грязно и жестоко. Во мне нашли его сперму.
У него не было ни единого шанса. В то время еще не была распространена спутниковая система слежения за передвижениями такси, а смартфоны были большой редкостью, но его все же задержали спустя сутки. Для этого родителям пришлось задействовать все свои связи. Окажись на моем месте какая-нибудь другая девчонка, возможно, ему бы все сошло с рук. Я до сих пор думаю, что была не первой, кого он изнасиловал.
На следующий день мне сообщили что нужно будет сдать анализ на ВИЧ. Следующие несколько месяцев я жила, ожидая своего вердикта, ведь инфекция проявляется не сразу и нужно было время.
С тех пор я больше не могла ходить на учебу. Я даже не могла поговорить со своими друзьями или со своим парнем по телефону, потому что, услышав их взволнованный голос я начинала реветь и впадала в истерику. Я не хотела видеть своих родителей и брата, потому что не могла вынести их сочувствующих виноватых взглядов, напоминающих мне о произошедшем. Я даже не могла выйти из дома. Мне казалось, что все знают о том, что со мной произошло. Они будто шептались за моей спиной и показывали на меня пальцем.