ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. АВАРИЯ. ЗЕМЛЯ.
- Как драйв?
Поэт и блюзмен Конвей О’Доэрти плюхнулся справа от Мигеля в условно-штурманское кресло и отхлебнул из кружки горячего кофе.
«Кармелита» приближалась к месту своего назначения. Позади остались сто девять миллионов и ещё пятьсот тысяч километров пустоты. В самом центре навигационного экрана во всей своей красе сияла Земля. Уже не звезда, как тридцать с лишним часов назад. Планета. Родина человечества.
- В кайф, - ответил Мигель. – Через пять часов будем пить пиво в Луна-Сити. Я там знаю один классный паб…
- Я знаю пять, - сказал Конвей. – Минимум. Но разве пиво объект твоей страсти? Не подумай чего, просто спросил.
- Хм. Не пиво, да. Но, видишь ли, последний сеанс связи с Луной навёл меня на некоторые размышления.
- Ага. Какие именно?
- Некоторые.
- Это такие, которые о бренности бытия и женском коварстве?
- Вроде того.
- С пониманием, - прикрылся чашкой кофе блюзмен. – Но, может быть, ты пристрастен, и всё не так страшно?
- Я не услышал в её голосе радости! – воскликнул Мигель.
- Бурной радости, - уточнил поэт.
- Именно!
- Чёрт возьми! Ты дрался на дуэли, рассорился с отцом, залил горе со старым товарищем, уговорил его на безответственную авантюру, - хотя назовите мне хотя бы одну ответственную авантюру! - угнал отцовский космокатер, преодолел сто десять миллионов километров и - что?
- Вот и я спрашиваю. Знаешь, что она мне ответила два часа назад, когда я с ней связался?
- В четвёртый раз, - уточнил Конвей.
- Да. Наверное. Это имеет значение?
- Ни малейшего.
- Любимый, - подражая хрипловатому контральто Сандры, произнёс Мигель. – Вчера мэр Луна-Сити давал банкет в нашу честь. Можно я ещё немножко посплю?
- Ужасно, - сказал Конвей.
- Правда?
- Просто кошмар.
- Знаешь, о чём я подумал?
- Места себе не найду, пока не узнаю.
- А вдруг… вдруг она была не одна, когда говорила со мной? Знаю я эти банкеты.
- Пресвятая Дева Мария! – О’Доэрти переложил чашку в левую руку и, как положено доброму католику, мелко перекрестился слева направо.
- Издеваешься, да? – спросил Мигель.
- И не думал. Значит, через пять часов?
- Уже через четыре сорок пять.
- Пиво?
Мигель длинно вздохнул.
- Вот и я об этом. Ревность – это грех.