Компания медленно зашевелилась, в руках появились пистолеты и
ножи. Но твари уже не было, от нее остался лишь холодный страх,
мелкими каплями побежавший вдоль позвоночника. Вроде как пронесло,
да спасут всех пресвятые мать и...
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ввалился Клаккер, с
перекошенной от суматошного бега рожей. В правой руке - тесак, в
левой - обрез. И пускающие яркие зайчики "банки" очков, из которых
выглядывал слева налитый красным похмельем глаз, а справа -
сползающая все ниже синева "подарка от всей души". Сидевшие за
столом мелкие и крупные воротилы криминальной Изнанки окаменели.
Два порождения сумасшедшего мира за столь краткий промежуток -
как-то уж слишком.
- Я... Это... Пробегало? Такое маленькое, с зубами.
Самый старый и мудрый прокашлялся и подал голос:
- Да. Только что. Туда...
- Ага... Так я за ним... Вы уж простите... А то парнишку
порвали, надо бы поквитаться.
- Конечно... Пару минут как ускакала, зараза. Вон, даже метка на
стене...
Палач бочком протиснулся вдоль стены, стараясь лишний раз
грязным плащем не задеть замерших мужчин. Потом присмотрелся к
исчезающему пятну и саданул ногой по жалобно треснувшей фанере. Уже
проломив себе дорогу дальше, замер на секунду, повернул "лягушачью"
морду и повторно извинился:
- Так я это... За ней... А то ведь порвала, гадина... Вы не
обижайтесь, в следующий раз зайду, да... И за Ткача извините,
сильно он меня на куски порезать хотел. Вот я и осерчал...
Чуток...
Тот же мудрый голос из угла просипел:
- Да мы не в обиде. Ты зубастого не упусти, это важнее...
- Само собой... - Клаккер сунулся в дыру, но через секунду
голова вынырнула из тени, чтобы уставиться на бледного как смерть
Сивашова, неделю назад требовавшего смерти охотника. - Ноги как, не
беспокоят? Нет? Это хорошо. А то если что, ты лишь намекни, я в
гости загляну. Чтобы уж окончательно. И чтобы до гробовой доски. А
то ходят всякие, на тебя пальцем тычут. Вроде как обидел кто, вот и
жалобишься... Ну ладно, это я так, чтобы не забыть по ходу
дела...
И палач исчез окончательно, оставив после себя сквозняк и грохот
слетевших в темноте очередных дверей.
Через пять минут в полной тишине все тот же старый и мудрый
медленно налил себе стопочку, опрокинул в рот и процедил, не глядя
на еле живого контрабандиста: