- Не знаю, как обществу, а мне этот психопат нужен. Пока. Это он
за мелкой дрянью гоняется, словно ошалелый, а огромную тварь у
хозяйки "Капитанов" голыми руками придавил, да еще гранатами
накормил от души... Поэтому я за все общество не скажу, но мои люди
солдатика трогать не будут. И другим не посоветуют. По мне - черт с
ним, с Ткачем. Зато в Городе спокойно стало, даже можно по ночам
зимой по улицам ходить... В кабаках не протолкнуться, бордели до
утра не закрываются... Поэтому - я голосую за перемирие. Пусть
своим делом занимается. А счеты сводить - повременить требуется...
Ясно излагаю, Сиваш?
Сходка синхронно закивала головами, словно их дергали за одну
общую веревочку. Затем повернулась к мрачному мужчине, вперив в
одинокую фигуру десятки трезвых злых глаз.
- Ты внятно скажи, чтобы общество слышало. Все понятно?
- Да, - выдавил через силу контрабандист.
- Вот и хорошо. До лета подождем, не горит. Знающие люди шепчут,
что палачу требуется смену подобрать, молодых подготовить. Пусть
щенков натаскает. Как Город новыми людьми прикроет, так к твоему
вопросу и вернемся...
И головы закивали вновь...
* * *
У широко распахнутых ворот толпились разномастные чиновники,
блестя в неярких солнечных лучах погонами, планками наград и прочим
бюрократическим позументом. Удивленно покосившись на столь странную
группу встречающих, Клаккер протолкался внутрь, кивнул знакомому
унтеру и загремел сапогами по лестнице. Уже наверху его притормозил
Шольц, мрачный и взъерошенный:
- Не спеши, никуда твой зверь не денется.
- Так он меня на пару шагов всего обогнал!
- Я знаю, сам его видел. Но без специального разрешения в
комнату нельзя.
Палач начал заводиться. Измотавший заполошный бег никак не
способствовал бодрости духа и долготерпению, растраченному в
прыжках через чужие заборы.
- Да? Может, мне вообще бляху тебе вручить и домой, цветочки
выращивать? Там – тварь, которая крови уже попробовала. Опоздаем,
получим еще одного покойника.
- Покойника мы уже получили. С чего бы сюда половина городской
полиции сбежалась? Чей дом – знаешь?.. – Шольц покосился за спину,
где сновали высокопоставленные чины, потом посмотрел на
одеревеневше с мороза лицо собеседника и потерянно простонал: - Ну,
убивец, ну нельзя же быть таким обладуем... Мы у бургомистра дома,
слышишь? У того самого, что занемог и позорной отставки
дожидался.