- Недобрый ты, - только и нашелся, что ответить Клаккер.
- На этом и стоим... Ладно, сегодня среда. Уже закончилась,
можно сказать. Директор лечебницы мне обязан, поэтому доступ тебе
даст и к помещениям, и к больным. Постарайся дров не наломать. Ну и
жду тебя с новостями в пятницу вечером. Заодно уходящий год
проводим... Местный отдел покойника оформит как естественную
смерть, чтобы статистику не нарушать. Если что-то обнаружится,
тогда на себя перепишем... Все, удачи тебе в трудах праведных, а
меня нет. Я – ис-па-рил-ся...
* * *
Доктор Крупп больше всего походил на зомби, восставшего по
недоразумению из могилы. Высокий, худой, с глянцевыми длинными
волосами, обильно смазанными вонючим бриолином, с затхлым запахом
плесени от мятой одежды. Бледное лицо умудрялось оставаться
совершенно неподвижным, когда его хозяин радовался или грустил. А в
выпученные блеклые глаза вобрали в себя все горести пациентов, к
которым доктор относился с искренней любовью. И которых пытался
лечить согласно последним достижениям медицины, подтвердив свои
изыскания бесконечной чередой грамот и благодарностей на серой
стене.
- Да, мистер Шольц просил оказать всемерную поддержку. Да, я
выделю вам нашего лучшего санитара и он покажет здание. Да, если
вдруг вы обнаружите что-то экстраординарное, немедленно поставьте
меня в известность. Я бы не хотел, чтобы в моем заведении завелась
какая-нибудь гадость. Мое заведение на хорошем счету, у многих
больных высокопоставленные родственники. Думаю, вы понимаете, что
потенциальную проблему лучше решить здесь, не предавая лишней
огласке. Да...
Клаккер с огромным облегчением откланялся, с трудом подавив
желание удрать из кабинета сразу, как только познакомился с его
хозяином. Впрочем, лучший санитар тоже произвел неизгладимое
впечатление: заросший бородой до самых глаз квадратный бандюган,
способный руками-бревнами пробить брешь сквозь многометровые стены
психиатрического узилища. Кроме того, сопровождающий оказался на
редкость молчалив и открывал рот с большой неохотой, изредка цедя
слова. Но зато с его помощью палач успел до вечера обшарить все
закоулки еще раз и познакомился с каждым из обитателей холодных
комнат с тяжелыми коваными запорами на дубовых дверях. Где-то
пациенты испугано прятались от нового для них посетителя, где-то не
обращали внимание. Лишь в одной комнате изжеванная временем старуха
зло закричала на охотника, тыча артритным пальцем в чужой лоб: