Извечные сырость, серость, спертый воздух, отсутствие солнца и
постоянный искусственный свет. Любому, кто вынужден работать в
таких условиях, можно было лишь посочувствовать, но Гидеон выбрал
это место сам.
Мэл передернула плечами. Кажущееся жарким и плотным на улице
вдовье платье, стало ощущаться практически невесомым и совсем не
спасало от вечного холода этого места. Как она могла забыть и не
подумала взять с собой плащ или хотя бы шаль?
Сам Гидеон был одет в застегнутый на все пуговицы до самого
подбородка мундир с высоким воротником-стойкой и, кажется, не
испытывал и толики дискомфорта. Впрочем, возможно, ткань его черной
с красными вставками формы была толще, чем выглядела.
Мужчина закончил писать, свернул бумагу трубочкой, перевязал
красным шелковым шнурком и убрал в ящик стола, предварительно
отперев тот ключом, а затем закрыв и убрав ключ обратно в карман
формы. Все размеренно, не спеша и с видом, будто, кроме него, в
кабинете никого нет.
Не желая поддаваться на провокацию, Амелия терпеливо ждала. К
счастью, на юбке вдовьего платья имелись глубокие карманы, куда она
теперь могла спрятать озябшие кисти рук.
Наконец Гидеон удостоил гостью своим вниманием, вперившись в нее
пристальным, словно птичьим, немигающим взглядом.
— Сколько? — поинтересовался почти весело.
Уточнять, что он имеет в виду, не имело смысла.
— Четверо с утра, один перед самым отъездом, — честно ответила
Амелия. И, подумав, добавила: — И торт.
Ей показалось, или Гидеон едва сдержал смех? Как бы то ни было,
настроение у хозяина мрачного кабинета, расположенного на самом
нижнем и жутком этаже в прямом соседстве с камерами для временного
содержания преступников и пыточными, этим днем было отменное.
— Торт явно говорит о серьезных намерениях, — съязвил мужчина.
Мэл ответила ему укоризненным взглядом. Тот собрался и перешел на
деловой тон: — Итак, я верно понимаю, вы приняли положительное
решение?
Амелия еле сдержалась, чтобы не поморщиться.
— Как вы вчера и сказали, я ограничена в выборе, — ответила
коротко.
Не хотелось признавать, но появление наглого гостя на своей
подъездной дорожке этим полуднем ее по-настоящему впечатлило.
— Разумно, — благосклонно кивнул Гидеон, переплел пальцы на
столешнице, длинные и тонкие, как у пианиста. — В таком случае,
перейдем к делу. — Амелия кивнула. Побеседовать по душам она бы
отправилась в другое место. Здесь — только дела. — Что вам известно
о лорде Рэймере Монтегрейне?