– Нет, конечно, – прыснула Дейдре, провожая ее до спальни, – тем
более что Элизу, как говорят, убили в лесу… А сейчас здесь
безопасно…
Она резко замолчала, и Ари спросила:
– Сейчас? А что – было опасно?
– Нет-нет-нет, я оговорилась, – зачастила Дейдре, – но ведь
правда, мы не можем знать, что будет в будущем, может, и здесь
будет опасно. Лет через сто. Я про это подумала.
– Ясно, – Ари покачала головой, не веря ни слову.
Конечно, Дейдре имела в виду прошлое, а не какое-то будущее,
хотя как знать – может быть, она подумала про лорд-маршала, который
скоро приедет. И тогда здесь будет опасно. Да нет, бред какой-то.
Она ведь недавно работает, ничего не знает ни о таинственном якобы
умершем в детстве брате, ни о каких-то секретах, воспоминание о
которых затыкает рот и Розалинде, и тому же Кристиану.
Ари отпустила Дейдре и через пару минут тихонько приоткрыла
дверь. Сквозь щелочку она увидела облачко света, отбрасываемое
свечой за поворотом коридора. Значит, действительно кто-то остался
и ждет, пока Ари не заснет? Неважно, сейчас она якобы задует свечу
– как только она зайдет в тайный ход между своей спальней и
спальней лорд-маршала, свет перестанет пробиваться под дверью.
– Будем надеяться на лучшее, – вздохнула Ари и шагнула в
открывшийся проход.
У выхода она замерла, закусив губу – ну как она не подумала, что
из коридора могут увидеть свет в покоях лорд-маршала? Она поставила
свечу на пороге хода и прокралась к двери. Прислушалась и
попробовала повернуть ручку – та неожиданно поддалась, и Ари чуть
не вылетела в коридор, едва ли не под ноги того, кто стоял там со
свечой.
Ари вовремя отступила назад, зажав рот рукой. Ей повезло, что
Дейдре (а это была она, больше ни у кого в доме не было таких волос
медово-рыжего цвета) смотрела в окно, что-то напевая себе под нос.
Одну из пьес, которые сегодня исполняла Ари, самую сложную. Дейдре
вздохнула, еще раз бросила взгляд в сторону спальни Ари и ушла, так
же вполголоса мурлыча финальную мелодию, где призраки двух
влюбленных прощались друг с другом навеки. Дейдре хорошо пела,
слишком хорошо для простолюдинки, Ари могла отличить поставленный
голос от обычного, хотя сама петь не любила. Все ей казалось, что
слишком жалобно звучит ее голос, слишком тихо, слишком плоско. Да,
сестры в монастыре и не в таком убедят.