– Ведьма, прости! – он шептал это, задрав к ней лицо,
побелевшими губами, которые дрожали так, словно парень вот-вот
заплачет. – За то, что убить хотел. Не надо мне мстить – не отбирай
меня у него! Я знаю, ты можешь, я тебе обещание дал, но не делай
этого, ладно?
– Встань! – в себя Анет пришла еще стремительнее, чем
растерялась. – Встань, кому сказала, манипулятор чертов!
– Матерись как хочешь, но…
– Тьфу на тебя, – не выдержала она такого издевательства над
здравым смыслом, – а ну поднимайся, неуч, пока я чего похуже не
придумала!
– Так не заберешь? – вставая, он все равно не сводил с нее
глаз.
– Нах… Зачем мне такая радость? Засыпать я и сама умею. И он,
кстати, теперь тоже.
Почему-то последнюю фразу Тибс счел за дурной знак и опять
насупился:
– Если потребуешь уйти к тебе – я нарушу обещание, так и знай. И
плевать, что оно на крови! Все равно лучше сдохнуть, чем к
темным.
– Как же вы меня достали! – простонала она, закатив глаза. –
Оба! Паладины света, итить вашу! Ты мне платье принес?
– Нет, – захлопал тот ресницами, ошарашенный сменой темы. Но
увидев, как Анетте начинает свирепеть, зачастил: – Юбку принес.
Две. И рубаху. И онучи еще…
– И к ним лапти, ага, – перебила она эту скороговорку. –
Тулупчик, надеюсь, не прихватил?
– А нужно было? – всерьез озадачился тот. – Лето ж почти?
– Боги, дайте мне терпения!
– Зачем тебе боги, ты ж ведьма? Сама возьми! – хмыкнул Тибс и
едва увернулся от подзатыльника.
– Я им лучше тебя сдам! На опыты!
– На что? – то ли не понял, то ли не поверил тот.
– На то! Одежду неси, пока с тебя ее не стянула.
Пересмотрев все, что притащил-таки парень, Анетте в целом
осталась довольна – могло быть и хуже. Белая полотняная рубаха,
явно парадная, потому как с яркими вышитыми цветочками по вороту и
на рукавах, оказалась ей явно широка. Но да мелочи – юбкой можно
утянуть. Вернее, юбками. Нижняя красная, тоже из полотна, верхняя
суконная, темная. То ли зеленая, то ли коричневая – в полутьме за
так и не открытыми ставнями не видно. К длинным лентам из полотна,
которые полагалось наматывать на ноги вместо чулок (тем самым
онучам), прилагались, слава всем богам, не лапти, а короткие
сапожки. Или высокие башмаки? Впрочем, не суть, главное, что сели
они вполне удобно, тут глазомер Тибса не подвел.
Белья ожидаемо не оказалось, но у нее и свое было, единственное,
его срочно требовалось постирать. Да и самой ополоснуться тоже
хотелось уже нестерпимо, даже больше, чем поесть – проведенный
ритуал выжал ее так, что красная плюшевая кофточка на спине до сих
пор была мокрой.