А еще через полчаса выяснилось, что Анет и целитель сидят рядом
и, склонившись голова к голове, в четыре руки чиркают что-то на
одной салфетке. Причем даже не бумажной.
– Ладно, – вздохнул Янир, с явным сожалением прерывая интересный
разговор и устало потирая переносицу. – Закругляться пора с этим
недоужином. Обслуга вон третий раз сюда заглядывает, наверняка
убрать уже хотят.
– Угу, – спорить Анетте не стала, ей и самой нужно было посидеть
сейчас в тишине, обдумать и разложить по полочкам итоги этой
беседы. – Поднимай своего неуча и пошли.
На прощание, в качестве благодарности за лекцию, ей опять
облобызали пальцы и… не только. Второй поцелуй, почти невесомый,
был запечатлен на запястье.
В общем, после такого общения Анетте вдруг захотелось
переодеться. Да, зеленое платье ей очень шло, но… скоро ведь ужин.
И новый наряд оказался бы весьма кстати. Негоже приличной леди два
раза подряд появляться за трапезой в одном и том же. Даже если эта
леди – ведьма. Вернее, особенно если эта леди – ведьма. Когда вас
где-то сильно не любят, в таких вещах следует быть щепетильным и
поводов никому не давать. Ни для чего.
И нет, дело, конечно же, не в Янире! Вообще ни в нем.
Именно поэтому она и подозвала к себе Тибса по дороге в комнату
– на этот раз свою собственную и отдельную. Оставаться в одной с
целителем было категорически невозможно.
– Вот что, юноша, – начала она без лишних предисловий, – а
смотайся-ка ты в ту лавку, к портному, где мы были… Она ж недалеко
вроде?
– Рядом, ага.
– Так, вот, смотайся и возьми у него то платье, вишневое, насчет
которого я сомневалась. В общем, он поймет, если скажешь.
– Ладно, сделаю, – кивнул тот как-то слишком уж понимающе.
– И все деньги с собой не бери, – разозлилась она непонятно на
что. – А то спустишь еще! На запонки для паладина своего
бледного.
– Ведьма!
Вместо ответа Анетте лишь дверью шваркнула. Да так и застыла,
прислонившись к ней спиной и недоумевая, с чего так взбесилась? А
потом вздохнула, собралась с силами и призналась сама себе: да
просто потому, что тянет ее к этой аристократичной стоеросине.
Всегда тянуло. Знает, что нельзя, что ничего хорошего из этого не
выйдет, но… поделать с собой ничего не может. Вот и бесится вечно.
А вот с чего светлого иногда клинит так, что тот будто с цепи
срывается, не поймешь даже…