Чтобы унять волнение, взяла бокал с вином и залпом выпила. Отставила бокал и посмотрела на мужчину долгим взглядом. Джанабаев оторвался от своей тарелки и улыбнулся уголками губ.
— Ты хочешь мне что-то сказать?
Сглотнула и кивнула.
Он отложил приборы, сложил руки домиком и сказал: — Говори, моя милая. Я тебя слушаю.
Сделала глубокий вдох и встала из-за стола. Нож оставила в руке, под тканевой салфеткой.
— Я хотела бы… кое-что узнать, — произнесла прерывисто, слыша, как грохочет сердце.
Сделала вид, будто вытираю руки о салфетку, а сама сжала в правой руке нож. Руки мелко подрагивали.
— Что ты хотела узнать? — он выгнул бровь.
Я сделала несколько шагов к нему, глядя в его лицо немигающим взглядом, и прорычала:
— Хотела узнать, как быстро ты сдохнешь!
Сбросила салфетку и, выкинув вперед руку, уперлась острием ножа чуть ниже адамового яблока. И замерла, не в силах воткнуть нож в его горло.
Джанабаев даже не шелохнулся. Он смотрел не на нож, не на мою руку, сжимающую его, а прямо мне в глаза.
— Так чего же ты ждешь, моя девочка?
И он подался чуть вперед, так, что острие надавило на кожу. Еще чуть-чуть — и все… Но я поняла, что не могу. Трусиха!!! Дура!!! Такая возможность!!!
— Лена, или воткни нож, или прекрати этот цирк.
Слезы потоком хлынули у меня из глаз, и я отшвырнула проклятый нож.
— Я не убийца! — прохрипела со злостью.
Артур поднялся из-за стола и взял меня за руку. Моя дрожь усилилась. Мужчина холодно улыбнулся и сказал:
— А теперь давай проверим тебя в деле. Снимай платье.
* * *
Елена
Я видела его глаза в этот момент — черные, блестящие, похотливые… Джанабаев ждал, когда я подчинюсь его приказу и сниму платье, но на этот счет у меня были свои мысли. Тогда мужчина неуловимым движением выхватил из-за пояса нож и резанул им бретельки моего платья. Я даже ахнуть не успела, как все произошло — молниеносно.
Реакция у него была отменная. А также владение холодным оружием. Он даже не коснулся лезвием моей кожи. Струящееся платье упало с плеч. Я в потрясении даже не прикрылась. А когда осознала, что на мне остались одни только туфли, было слишком поздно.
— Я уже говорил тебе, Лена, как ты прекрасна, — проговорил он, не сводя с моего обнаженного тела восхищенного взгляда.
Я дрожала, на глаза навернулись слезы. Но ни слова не сорвалось с моих губ.