Больше всего меня удивляло, что во
всём этом оказался замешан отец. Работа у него была тяжёлая и
отчасти даже секретная. Дома мы привыкли говорить, что он глава
безопасности пуговичной фабрики, потому что когда-то она и правда
была пуговичной. И даже если это как-то связано с его бывшей
должностью, то… Нет, не понимаю.
— Ходу, — отчеканил он и что-то нажал
у себя на часах.
Словно ответом на мои мысли машина
покрылась чем-то, напоминающим гигантскую полупрозрачную паутину. А
затем и весь мир — дома, машины, небо — стал стеклянным. Цвета
исчезли.
Вспышка.
Тьма.
Машину тряхнуло так, что ремень
безопасности был готов сломать мне грудную клетку.
Авария?
Нет, автомобиль был вроде бы цел.
Темнота развеялась лишь немного, но и этого оказалось достаточно,
чтобы понять: это место не имеет ничего общего ни с Лиговским
проспектом, ни со всем Петербургом.
В свете фар я заметил силуэты,
напоминающие кусты и деревья, только почему-то угольно-чёрные.
Ехали мы медленно: «тойоту» изрядно качало — ни намёка на асфальт.
Машина тяжело переваливалась, выбираясь из одной ямы и
перекатываясь в следующую. Из освещения — только луна на небе.
Какая-то она… больше обычного.
— Артём, — отец повернулся ко мне. —
Возьми.
Он вручил мне механические часы без
ремешка — старые, похоже, ещё советские, которые нужно вручную
заводить.
— Первое, — продолжал он, неотрывно
глядя мне в глаза. — Не теряй их. Потом поймёшь, почему это важно.
Второе. Я никогда не работал на пуговичной фабрике. И никогда не
был главой безопасности. Но я делал всё, чтобы мы жили в
спокойствии.
— Пап, так не пойдёт. Ты же знаешь,
меня твои загадки не устроят. Говори нормально. Мы где?
— В Ризоме. Междумирье. Так понятнее
стало? — нервно ответил он. Ненадолго затих, выдохнул, потом
продолжил: — Уверен, однажды ты всё это утрясёшь и поймёшь. А
сейчас — просто прими как данность. Жить как прежде уже не
получится. Ведь в тебе течёт сила. Не загуби её.
Что… вообще… происходит?..
— Всё как ты и говорил, — вмешался
водитель, выключая фары. — Они решились-таки отловить нас. Сейчас
бандуру свою запускать начнут. Не передумал?
— Нечего тут думать, — буркнул отец. —
Ты, главное, сделай своё дело.
Вдалеке замелькал свет — не то фонари,
не то вспышки. Метрах в ста от нас явно происходили какие-то
телодвижения. Причём, по ощущениям, там находилось не два и не три
человека — намного больше. Водитель свернул так, чтобы машина
смотрела прямо на силуэты людей, и остановился.