— Дуришь, — кисло усмехнулся Иваныч. —
Вот ведь молодежь! Ну и куда ты собрался? Ты сперва поживи, соль
земли понюхай. Познай, что такое жизнь здешняя. Будешь ведь потом
плакаться, что с нами не остался. Если работать хорошо будешь — на
повышение пойдешь. Глядишь и с нами схемы начнешь паять…
Да-а, вот это жизнь! Мечта. Как
говорится, не жили богато, нечего не и начинать. Я заглянул в глаза
каждому, большинство отводило взгляд. Только Лебедев смотрел на
меня непринужденно, но без энтузиазма. Какие же они жалкие
все…
— Дед, совсем сдурел, — подал голос
Мишаня. — Так и скажи, что свалить отсюда нереально, а не вот эту
чепуху рассказывай. Камеры, Ассоль, охрана на выходах. Еще и
одаренный как пить дай быстро прискачет.
— С Ассоль я разберусь, —
незамедлительно ответил я. — Камеры, думаю, выключим. Делаем все
быстро, и никто не прискачет.
— Брехня, — донеслось из глубин хаты,
и несколько человек это утверждение поддержало.
Зато Мишаня не смог скрыть
пробуждающуюся заинтересованность.
— Думер, давай так. Волыны достанешь
без кипеша? Вот тогда будет разговор.
— Давай не так. Мне до вас дела нет,
ты этого не понял? Поможете свалить — и я вас избавлю от своего
присутствия, сами останетесь не при деле. И это не предложение.
Будем считать, что отныне я беру вас в заложники, и в случае
неповиновения разнесу здесь все так, что Генка от злости вас всех с
землей сравняет. Уж поверьте.
Царь злобно хмыкнул.
— Ты? Нас? — ухмыльнулся он, шмыгая
носом. — А не мы тебя?
Отвечать не стал. Царь и так
достаточно себя дискредитировал, и теперь игнор был лучшим
средством, чтобы продолжить втаптывать его авторитетность в
грязь.
Однако волновало меня не это. Стоит
признать, что без оружия мой призыв сбежать звучал так себе. Рабы
видели, как быстро затянулись мои раны и видели, сколь много мне
сходит с рук. Они меня опасались, но еще не доверяли. Осталось
довершить картину финальным мазком, чтобы они
зашевелились.
И этим «мазком» оказался свернутый
листок от Ассоль. Очень своевременно я его достал: карандашом были
написаны имена или клички стукачей, подверженных ментальному
воздействию Евгенича. Все те, кто не просто «наябедничает» о
попытке побега при первой же возможности, но и, быть может, реально
мне помешает. Нам помешает. Хотя бы своим присутствием.