Ирина
— Ты! — ответила она незамедлительно.
— Я? — сдавленный смешок. — Нет!
— Почему?
— Не хочу!
— Слушай-ка…
— Т-с-с! — перебил он настойчиво. — Тихо, я сказал! Не начинай!
Будто завороженная его мягким бархатистым шепотом, отдающим легкой хрипотцой, Ирина (шокируя даже саму себя) послушно умолкла.
Сникла, пытаясь успокоиться. Да тщетно все. Бессмысленно.
Нервно увлажнив пересохшие губы, она решилась удостоить одноклассника смущенным потерянным взглядом. Сдержаться не смогла. Но к тому, что увидела там, в пленительной бездне шоколадных глаз и расширенных до безобразия зрачков, оказалась совершенно не готова. Ее испуганный судорожный всхлип эхом отразился от стен директорского кабинета.
«Господи, это же…»
Адское пламя. Бесконтрольный пожар. Пепелище.
И ни капли человечности. Лишь безграничный голод.
Да, Красницкий выглядел диким. Чертовски злым.
И, казалось, хотел спалить ее заживо. Дотла. Мгновенно.
Его ноздри раздувались, как у хищника, когда он шумно втягивал в себя кислород. А еще… еще Вячеслав неотрывно следил за ее губами, и все плотнее сжимал в кольце собственных рук, точно в железных тисках.
Секунды казались вечностью. Дыхание учащалось все сильнее с каждым новым ударом сердца. Нестерпимый жар, исходящий от его тела, ощущался даже сквозь слои одежды. Но это тепло не согревало девушку. Напротив. Ирину прошиб ледяной озноб небывалой силы, заставляя дрожать, точно в жуткой лихорадке. В беспамятстве. В бреду.
Кожу жгло так, словно острые иглы в нее безжалостно впивались. Внутренности от напряжения скручивало в жесткий тугой комок.
«Что он делает? — недоумевала Синицына. — Что. Он. Делает? И, главное, зачем? Придумал новый способ поиздеваться напоследок? Тактику поменял?»
Многолетняя обида нашла выход в гневе. Стиснув зубы, она собиралась по старой привычке поколотить его. Сильно. Со всей мочи. Чтобы знал!
И замахнулась уже, но вдруг камнем замерла в нерешительности, с ужасом осознавая жалкую постыдную истину: она просто хочет прикоснуться к нему. Вот и все. И столь сильно, что немеют пальцы.
Потому и маскирует свои истинные желания агрессией.
«Боже! Он добился своего! У меня таки поехала крыша!»