– Вышла задержка? – Вильхельм часто, особенно в отсутствие жены, обедал у себя в кабинете.
– Да, я же говорю, на час. Потому не сразу и поняли, что случилось. Нашли короля уже без сознания.
– Неужто сын? – мать схватилась за сердце. Так щемило, что серый человек, заметив, как побледнела хозяйка, в беспокойстве дернул за ленту с колокольчиком.
Однако Лючия нашла в себе силы спросить:
– Говори, что еще? Я же по глазам вижу, что умалчиваешь что–то важное. Откуда догадки об отравлении?
– Кто–то накануне болезни короля ходил к запретному водопаду. Лица разглядеть не удалось. Я проследил обратный путь: человек в плаще скрылся в крыле, принадлежащем Его Высочеству.
– Неужели все–таки Тео?
Вбежавшая без стука фрейлина оборвала диалог, и королева не услышала, что о принце думает ее доносчик: когда Лючия выпила капли, и обеспокоенная фрейлина, наконец, покинула покои, серого человека на месте не оказалось.
Только ограниченное количество обитателей дворца Семи водопадов знало, что существует еще один рукав, бьющий из–под земли – восьмой, со страшным названием Смерть. Кто выпьет хоть каплю этой жидкости, погибнет. Запретный водопад находился так глубоко под скалами, а путь к нему был настолько труден, что для него не требовалось серьезной охраны. Да и кто пойдет туда, где даже брызги воды могут погубить?
***
Королева–мать, подобрав юбки, опустилась на пол, потянулась за укатившимся камешком. Холодный, невзрачный на вид. Если бы не редкие золотистые прожилки, трудно было бы поверить, что Пир баснословно дорогой. А ведь вся его ценность заключалась в том, что Пир можно было заговорить, влив в него совсем немного магии, но в ответ камень возвращал ее со сторицей. «Ты ему каплю, а он в ответ море», – так объяснял магию Пира почивший супруг.
Лючия вздохнула. Была она королевой, а теперь к ее титулу прибавилось горькое слово «вдовствующая», то есть не имеющая особой власти. Как холодно и страшно стало во дворце! Лишь прикосновения к магическому гребню и камню радуют ее. Не за их волшебную силу, нет. Их подарил любимый муж, озаботившийся даже такой чрезмерной ценой вернуть ей частицу себя, утраченную в горе.
Вильхельм так берег хрупкий мир, а Теодор на следующий же день после траурной церемонии отправился в Итару с требованием вернуть остров, иначе быть войне. Теперь Лючия с замиранием сердца ждала, что же будет дальше.