В этот мир вторгся Враг, настоящий,
вполне материальный. Пришел он из параллельной вселенной, с Марса
или прямиком из ада, но солдаты, техника и снаряды были совершенно
не сказочными и неиллюзорными. Ублюдки под знаком трикселя
разгромили армии и флоты четырех держав, захватили практически всю
Европу и понемногу подбирались к границам уже самой Российской
Империи. Страна воевала, по настоящему, тяжело и изнурительно, но
Иван не видел этого на улицах, не слышал в словах
прохожих.
Велотренажер, «Мануфактурия»,
праздники и выходные…
Ему вспомнилась его собственная
Война, сорок первый, пайки, расстрелы мародеров, тотальная
мобилизация, «все для фронта, все для победы», всеобъемлющее
ощущение страшной беды. Ничего общего с благостью, что царила
вокруг сейчас. Фронт, который удалось удержать и стабилизировать
немыслимыми усилиями, существовал где-то вдалеке, совершенно никак
не влияя на обычную жизнь обывателей. Продовольствие подорожало,
значительно, но в целом терпимо, исчезли некоторые особо изысканные
деликатесы Атлантики и Северного моря. Часть общественного
транспорта власть изъяла для нужд армии, поднялись цены на
электричество и отопление, но опять же посильно.
Война приблизилась к самому порогу,
но страна как будто не воевала, и это начинало
по-настоящему нервировать Терентьева. Все окружающее было
неправильно, очень неправильно…
«Завтра надо будет переговорить об
этом с Лимасовым», - подумал он, выходя из магазина. – «Не сегодня,
сегодня день семьи и праздника. Но завтра - обязательно».
* * *
Вечер определенно удался. Иван пришел
даже раньше обещанного, так что Ютта едва успела надеть красивое
вечернее платье цвета морской волны с фиолетово-черными оттенками.
Муж даже умудрился где-то достать букет цветов – огромные белые
хризантемы, красиво перевязанные в японском стиле. Иван втянул
носом воздух, напоенный ароматом жаркого и молча опустился на
колено, всем видом выражая восхищение и преклонение.
Чуть позже подошли гости –
председатель Научного Совета профессор Дмитрий Черновский и
начальник Особого Департамента Гордей Лимасов, оба с женами.
Точнее, с супругой пришел профессор, статус спутницы Лимасова был
непонятен, не то любовница, не то «коллега по работе». Впрочем,
Иван воспринял это как нечто вполне обыкновенное, и Ютта в
очередной раз удивилась странной вольнице этих русских. В Европе,
при всей либерализации и раскрепощении нравов, подобное было
невозможно. Так же невозможно, как и наряд этой непонятной Анны –
угольно черное платье в цвет волосам и ярко-красные перчатки по
локоть.