(выделено мной. –
А.Р.), должны презирать кривые толки литературной черни и отвечать на оные убийственным молчанием…»
[49]. Для Булгарина же показателем достоинства произведения стали его известность и коммерческий успех. Целя в «литературных аристократов», он писал: «…гораздо легче прослыть великим писателем в кругу друзей и родных, под покровом журнальных примечаний, нежели на литературном поприще в лавках хладнокровных книгопродавцев и в публике»
[50].
Итак, к концу первой четверти ХIХ в. Булгарин завоевал уже прочную литературную репутацию. Читателям он был известен как профессиональный журналист, издатель популярных газеты и журнала, наделенный немалым литературным талантом и трудолюбием. Важными чертами его образа были определенное вольномыслие («либерализм» – в языке того времени), польское происхождение и богатый жизненный опыт.
Подобный образ создавали сами публикации Булгарина, часть которых имела автобиографический характер или включала автобиографические пассажи. Немалую роль играли и печатные отклики на его творчество друзей и союзников – Н. Греча, А. Бестужева, Н. Полевого. Однако в среде «литературных аристократов» у него начинает формироваться принципиально иная репутация – невежественного и самоуверенного выскочки, хвастуна и завистника. Мнение это довольно долго не выходит за рамки узкого кружка.
Но настает 1825 год. Булгарин и его друг Греч – «либералы». Они за просвещение, смягчение цензурного гнета, против деспотизма и клерикализма. Хотя они не входят в тайные общества, но среди декабристов много их близких друзей. За два дня до восстания на обеде у директора Российско-американской торговой компании, в которой служил Рылеев, они выступают с либеральными речами.
Представим на минуту, что восстание закончилось бы победой декабристов. Я думаю, что Булгарин поддерживал бы революционное правительство, стал бы одним из самых «передовых» и «либеральных» публицистов, ратуя за буржуазные реформы, причем в этом своем вольнолюбивом порыве писал бы искренне, в соответствии со своими… ну, не убеждениями, но, скажем так, мнениями.
Однако восставшие терпят поражение. Булгарин испуган, растерян и вначале ведет себя противоречиво. Он бросается к Рылееву и, хотя оттуда его прогоняют, берет на сохранение рылеевский архив. Но вскоре он же по требованию полиции дает словесный портрет Кюхельбекера, что помогло схватить беглеца в Варшаве.