– Слышь. Мы, эта. Нехорошо получилось. Приносим свои. Сожалеем. Ну, ты понял.
Я сказал:
– Понял.
Лена заставила хулиганов выучить этот текст наизусть, это ясно – сами они так говорить не умели. Она была на самом деле не только очень красивая, но и очень серьезная. У нее и родители были такие – серьезные. Папа ее убил человека, получил большой срок, в тюрьме убил еще одного человека, получил еще один срок, а потом его самого там убили. А мама у Лены была красивая, как Лена, но пьющая, от переживаний разных. Она часто лежала в разных местах нашей улицы. Семейные традиции сделали Лену тоже серьезной. Она могла в любой момент ударить в глаз любого человека. Она была дива. Почему она приходила ко мне? Я ей рассказывал, точнее пересказывал, книжки, которые читал. Лена не читала книжки. Но она любила слушать, как я их пересказываю для нее. Вот почему она могла простоять со мной час. Ей было со мной интересно. Я не пытался ее щупать. Хотя хотел, конечно, и сильно. Но я рассказывал ей истории. Я брал контентом. Именно тогда я открыл этот ценнейший, важнейший инструмент героя. Контент. Если женщине интересен контент, с ней можно делать что хочешь.
Лена Гашевская. Где ты? Куда, на кого смотрят сейчас твои глаза, цвета бутылки вина? Я не знаю. И знать не хочу.
Это было осенью. В пожарную часть, расположенную на пересечении нашей улицы и улицы Садовой, поступили три новые машины. У них были пушки – последний писк пожаротушительной моды. У одной из трех машин на крыше была не просто пушка, а гаубица с коротким толстым стволом. Она могла с земли тушить пожар на двенадцатом этаже. Зачем это было нужно в одноэтажном городе? Не знаю.
Пожарные буквально жарились в лучах славы. На глазах всей улицы – все вышли смотреть – и так и эдак мыли алых чудовищ, разматывали-сматывали брандспойты, навинчивали-свинчивали штуцеры и производили много других операций со всякими по-немецки называющимися предметами. Потом они столпились вокруг машин и оживленно зажестикулировали.
– Испытать надо пушку! – услышал я.
Одна из машин выехала на середину площадки перед ангаром и развернулась пушкой к кладбищу. Ствол пушки начал медленно подниматься. Все замерли. И я.
Здесь следует дать более подробное описание волнующей панорамы, так как она в этой истории играет существенную роль. Слева и справа от пожарной части находились бедные постройки, обнесенные низенькими деревянными заборами. Между пожарной частью и одним из прилегающих к ней старых двориков стояла высокая котельцовая стена. Котелец – это такой строительный материал известковой природы, белый, размером и весом раз в пять превышающий кирпич, с хорошими теплоизоляционными свойствами, к этой истории, впрочем, касательства не имеющими. Зачем стояла там эта белая стена – неизвестно, скорее всего, она была частью путаницы, бессмыслицы и тайны, которую принято считать наукой историей. Наконец, за пожарной частью, за темной каменной оградой располагалось кладбище, старое. Такова волнующая панорама.