Брал Василич полтора десятка метров толстого капронового шнура, привязывал грузило, чуток пониже метровый поводок, а уж к нему здоровенный крючок с насадкой из мяса раковины-«перловицы». Опускал снасть с лодки ко дну реки и, отпустив весла, потихоньку сплавлялся вниз по течению, не забывая при этом особым образом постукивать по воде рядом с лодкой «квоком» – изогнутой палочкой с «пятачком» на конце, типа козьего копытца. Уж больно привлекательным, незнамо почему, для сома оказывался этот пузырящийся негромкий звук – обязательно поднимался из ямы, подходил к крючку и брал приманку.
В тот погожий июньский денек «поднялся» Василич до устья Хопра, и стал потихонечку над глубинными ямками «квокать». Часика через два в лодке уже лежали три пятикилограммовых сомика. К этому времени он спустился по течению, до места, которое местные прозывали «Матуличником», и причалил к берегу чтобы «справить» возникшую естественную нужду. Ведь любому понятно – не гоже гадить прямо в речку, от которой кормишься.
Облегчив в укромном месте тело и душу, вышел Василич из леска к своей лодке и увидел подле неё двух чубатых хлопцев в хохляцких вышиванках, таких, какие любил одевать некогда кремлёвский выходец из шахтерских степей, вождь-кукурузник Никитка.
Василич гостям особо не удивился: в ту пору местные «шибко» дружили с Украиной, сами зачастую, чтобы не умереть с голоду, ездили в соседнюю республику за колбаской и маслицем, ведь шахтеров в те времена хорошо обеспечивали, а тамошние, в свою очередь, постоянно приезжали на Дон в гости, половить рыбку. Уж больно охочи оказались до вяленой донской плотвы да тарани. Так вот и «шлындали» в гости друг к другу: они за рыбкой, к ним за колбаской, к ним за маслицем, они за рыбкой.
Конец ознакомительного фрагмента.