– Что – нет?
– Я не хочу… Я не согласна! Ты же не станешь меня насиловать?..
– Почему бы и не – да? Что может меня остановить? Даже твоё «нет», – прости за правду, – не слишком-то убедительно.
– Мой отец тебя за этой убьёт.
Его цепкие пальцы жёстко схватили Александру за подбородок, сжимая его, заставляя смотреть на себя и ей уже начало казаться, что это спокойное, застывшее лицо будет сниться ей не одну ночь:
– Твой отец убьёт меня в любом случае. Если сможет. Так что, если это последний твой аргумент?..
Ворон приближает своё лицо к лицу Александры и замирает, близко-близко. Огоньки на дне чёрных зрачков его глаз – они словно затягивают, и Александре кажется, что она и правда вот-вот сейчас упадёт в них и утонет.
Она ещё не готова сдаться, но…но отчего-то ничего не делает для сопротивления.
– Мне начинает нравиться то, как ты на меня смотришь, – звучит тихо и в растяжку, пропитанное медовыми интонациями. – Это так… возбуждает.
– По-моему, ты уже достаточно возбудился уже до моего прихода, и я здесь не при чём.
– Ещё как при чём, – ухмыльнулся он, хватая прядь её вьющихся, от влаги, волос и пропуская их через пальцы. – Знаешь, чьё лицо я представлял, гоняя с «лысого»?
Александра поморщилась, мол, как пошло –фу! Хотя, в данной ситуации пошлость, кажется, вполне уместна?
– Смотри, как я хочу тебя…
Он прижался к её ладони твёрдым, как камень, и горячим, как печь, членом.
Прежде, чем Александра сообразила ответить хоть что-то, его язык в голодном неистовом поцелуе раздвинул ей зубы, проникая в рот, а руки начали шарить по телу, сжимая всё сильнее.
Он целовал её так, что она задыхалась от этой атаки, цеплялась за его плечи, то ли в попытках сдержать и остановить натиск, то ли умоляя не прекращать сладкую пытку. Руки Ворона вновь заскользили по её телу, останавливаясь на груди, доставляя ей, без сомнения, захватывающие ощущения.
Александра тяжело дышала, проклиная своё тело за его невероятную отзывчивость.
Когда Ворон, склонив голову, принялся дразнить её сосок сквозь тонкую мокрую ткань, она ощутила своё полное бессилие перед разгорающейся страстью, оказавшейся слишком сильной, чтобы сопротивляться.
То прикусывая, то жадно всасывая твердеющие камешки, венчающие мягкие холмы её женственности, он заставлял её млеть, втягивая в рот тонкую, нежную девичью кожу, не знавшую до сей минуты столь откровенных, жадных ласк. И в ответ она выгибалась, прижимаясь всем телом, тихо постанывая от возбуждения.